Невзоров: Путин, убедившись в глупости, импотентности и старопердичестве Герасимова, снова кинется к Пригожину. Он так и будет метаться между зэками и генералами G

– Ну привет. Это "Невзоровские среды". И у меня сегодня, как видите, особо очаровательная собеседница. Кстати, как Дима поживает там у нас?

– Александр Глебович, я рада вас приветствовать. Все нормально. Приветствую наших зрителей на наших нескольких YouTube-каналах и на вашем YouTube-канале. И сразу хочу вас поздравить, потому что сегодня...

– Это погоди. Мы этого коснемся. Потому что есть вещи гораздо более важные и гораздо более кровоточивые, скажем так. И для тебя, и для меня, и для Украины, и для России, и для всего мира. Потому что я вижу очень неприятную тенденцию: Путин все сильнее начал напоминать свихнувшегося дятла-мутанта, у которого вместо носа ржавая ракета.

И он долбит, долбит... Причем эта смертельная долбежка, которую он устраивает по мирным жилым кварталам и многоэтажкам, – понятно, что не закончится. Мы говорим не только о том, что было в Харькове недавно. Мы говорим еще и о том, что будет. Мы понимаем, что он не в силах сменить тактику. Он не в силах придумать ничего нового.

И каждым ударом Путин вколачивает новый гвоздик в тот гроб, который доброе человечество уже мастерит для него и для его режима. Понятно, что там бегает столяр Байден, летят стружки, носят бахрому специальную... Но этот гроб они мастерят очень медленно. Меня смущает: во-первых, как долго они будут строить этот гроб, во-вторых, я вижу, что это долбежка для нашего спятившего дятла в Кремле губительна и для него самого, потому что сотрясенные уже мозги.

У него же нет такого механизма, который есть у настоящего дятла: который предохраняет мозг при серии ударов и сотрясений. И вот это взбалтывание его мозга по 20-му, 30-му разу – это же какой там гоголь-моголь в этом черепе номер один? И остановиться этот дятел не может.

Результата не будет. Дятел глуп: дятел не видит, что это не дерево, а бетонный столб. Но к чему я всю эту тираду? Зачем все это красноречие? Исключительно к тому, что все то, что было проанонсировано, все то, чем тебе, мне, миру портили настроение: про какие-то наступления, про какие-то новые шаги, про новые тактики, про выученные уроки, – мы видим, что всего этого нет.

Скриншот: Алеся Бацман / YouTube

Мы видим, что вчера... можно посмотреть Telegram-канал мой: я там разместил очередное – жуткое, конечно, – видео из-под Бахмута, где видно, как в свежеотбитом окопе многослойно лежат трупики то ли мобиков, то ли зэков. Сейчас уже не разберешь: они очень похожи, одинаково одеты и одинаково лежат. Простуженные трупы. Понятно, что их как кинули в эти окопы, так они там и лежат. Офицерье разбежалось. От окопов, хотя, в общем, довольно прохладно, тянет мертвечиной, гнилью там почти за километр.

Мы видим, что никаких изменений в тактике нет и что у путинской военной машины хватает военной мощи для того, чтобы, там, грызть окраины Бахмута, грызть окраины Угледара. Любая нормальная армия бы стеснялась сообщать о таких победах: что вот здесь сарай взяли, а здесь овладели воронкой от взрыва... Но тем не менее мы понимаем, что именно эта тактика... Конечно, это приятно. Потому что всегда неприятно обнаружить у противника какие-то умственные способности или способности обучаться. Мы их не видим – это уже хорошо. Извини, я тебя перебил.

Война – единственное, что есть у Путина. Он ест войну, он пьет войну, он одет в нее. Поэтому он будет ее продолжать вопреки любому здравому смыслу. Он будет продолжать ее в любом случае

– Да что вы! Вы сделали это прекрасно. И я готова вас слушать дальше.

– Ну вот смотри. Тогда слушай дальше. Вот в эту маленькую, по меркам планеты, вороночку украинской войны начинают затягиваться все новые, новые, новые государства. Просыпаются понимания того, что если сейчас не будет окорочена Россия и обезоружена, и расформирована, то она вновь нанесет удар по миру. Потому что это страна войны. При том, что ты видишь, что заплачено за какую-то... они бредят какой-то победой. Они до сих пор бредят победой.

Кстати, недавно вылез красавец [экс-президент США Дональд] Трамп, бодро зачесал свои желтенькие волосья и сообщил, что победит все равно Россия. Ты это слышала, да?

– Я видела, как он сказал, что он бы за сутки вообще завершил эту войну. "И что это такое? – Байдену, – Что сначала даем самолеты и ракеты, а потом – что, ядерное оружие надо давать?"

– Нет, и дойдет до этого, безусловно. Дойдет, конечно. Но Трамп показал, что он вообще не понимает природу этой войны. Природа этой войны такова, что в ней победы как таковой не может быть ни у кого. У Путина не может быть победы, потому что если его шизофренические мечты каким-то чудом сбудутся, то это будет не победа, а это будет оккупация Украины: то, о чем он мечтает. Всей Украины. То есть огромная общая война развалится на тысячу маленьких пылающих войн, которые надо будет содержать, кормить человеческим мясом, поить человеческой кровью, снабжать железом. Чего Россия делать не в состоянии. Победа для России, как себе ее видит Путин, – это страшная, губительная штука.

Для Украины тоже не может быть как таковой победы. Почему? Потому что даже если она зачистит от зэков и мобиков и Донбасс, и Крым, и все свои территории, она выдавит за пределы свои все орды путинские, но это не будет победой, потому что все равно Россия затаится и использует первый же удобный случай для того, чтобы напасть снова, чуть-чуть усилившись. То есть понятно...

– Александр Глебович, это что-то новое в вашей риторике. Я от вас этого не слышала. Я лично в победе Украины не сомневаюсь. Я не знаю, когда это произойдет...

– Вопрос в том, что считать победой. Не забывай, что у Зеленского есть очень благородная поза. И как я понимаю, эта поза общая вообще для всех украинцев: "Мы очищаем территорию, мы выдавливаем – и после этого наступает некий мир". С Россией не может быть мира.

– Нет, не совсем так. Мы освобождаем наши территории на 91-й год, мы получаем гарантии безопасности: условно говоря, прием Украины в НАТО. А Россия должна, кроме того, что выплачивать репарации... Главная история, которая должна произойти с Россией, чтобы наступил мир не только на украино-российской границе, а в принципе в мире, – это то, что Россия должна быть денацифицирована, демилитаризирована, включая денуклеаризацию. То есть самое основное – это ядерное оружие у России: как его отобрать? И деимпериализирована. Если эти процессы не произойдут, то, конечно, у нас на границах всегда будет бомба замедленного действия.

– Алеся, понимаешь, все то, что ты сказала, – это краткое изложение полной ликвидации страны как таковой. Потому что Россия без ядерного оружия, Россия без бряцания обычным оружием, Россия без возможности оккупации соседей и внутреннего насилия – это уже никакая не Россия.

– Слава Богу. И слава Богу.

– Подожди. Ты не понимаешь, что этот процесс, который будет рано или поздно открыт, – он не принесет никакого облегчения. Потому что тот грандиозный распад, который неминуем, – он ведь заденет и соседей тоже. Это тоже не будет победой в обычном, красивом, однодневном, легком смысле этого слова. Конечно, не будет. Плюс не забывай, что они готовы кинуть в топку войны все вообще. Мы уже видим, что у них двуглавый орел закукарекал по фене. Мы видим, что они пожертвовали самым главным – мифом об имперской России, священностью своих знамен, аксельбантами и погонами русского офицерства: они сделали движущей силой войны уголовников, безусловно, осквернив знамена.

Понятно, что ничего гомерического таким образом они не добудут. И понятно, что то, чего они хотят, то есть оккупации и победы, – даже если это, предположим в страшных снах, вследствие какого-то немыслимого чуда могло бы сбыться, то цена этой победы в тысячи или миллионы раз превышает ее ценность. И смотри: ведь Путин действительно не прекратит. Он никогда не признается, что это была ошибка, что это было преступление, что он накосячил. Для этого признания нужна истинная храбрость. Но там нет даже не истинной. И вот он сейчас будет мотаться... Сейчас задвинут Пригожин и выдвинуты генералы, и Путин, как смертельно больной, будет бросаться то к Пригожину, то к генералам. Убедившись в глупости, импотентности и старопердичестве того же самого Герасимова, он снова кинется к Пригожину. Ему все равно кто. Ему все равно, кто для него выиграет эту войну. Он так и будет метаться между зэками и генералами, передавая, скажем так, пальму фаворитизма из одних рук в другие.

Но он не может остановить войну по одной простой причине. Он никогда ее не прекратит, хотя бы миллион трупов лежало на Донбассе. Помнишь, перед февралем у него был забавный, потешный костюмчик? Средненький, весьма сложного, хитрого, подленького, но такого, хитрого, парня, с которым можно договориться. И он в этом костюмчике гулял по сцене международных отношений. Но в феврале он сжег этот костюмчик. Он оделся в войну. Он одет в эту войну. И если ее не станет – он перед всем миром предстанет дряблым, голым, мертвым...

Это единственное, что у него есть. Он ест войну, он пьет войну, он одет в нее. Поэтому он будет ее продолжать абсолютно вопреки любому здравому смыслу. Он будет продолжать ее в любом случае. Мы видим, что у них действительно произошел сдвиг по фазе, когда официальные лица, люди, которые представляют сегодня Россию, дают интервью в репликах о том, что "вот, давайте-ка написаем этому человеку на лицо".

– (смеется).

– Нет, ну ты слышала, да?

– Да, да, да.

– Сейчас спохватились. Поняли, что биографии героев войны надо каким-то образом прятать. Потому что выясняется, что каждый из героев как минимум отягощен минимум тремя – пятью убийствами. Но это невозможно. Кстати, тот же самый Пригожин дал огромный разгон блатному и уголовному привкусу. И этот разгон настолько силен, что никакими законодательными мерами его не усмирить и не затихарить.

– А вы видите, как России это понравилось, с каким удовольствием она приняла эту культуру, эту манеру общения, жизни?

– Ну подожди. Мы с тобой на эту тему еще поговорим. Я просто хочу объяснить тем, кто в Украине нас слушает, чем наш разговор важен для Украины. Потому что вот то естественное презрение, та естественная брезгливость, которую сейчас вызывает слово "Россия" в Украине, – ее необходимо преодолевать. Потому что противника надо знать очень хорошо. И вот эти все внутренние события в России, о которых мы тоже поговорим, – они свидетельства той чудовищной патологии... И украинская война, и происходящее на фронте – это проявление той же самой патологии, тех же самых... Это другой процесс тех же патологических процессов, которые происходят в России. И все события в России намертво увязаны с происходящими на войне.

Мы уже убедились, что этот дятел бьет бетонный столб, и мы абсолютно не понимаем, в какой банке какой кунсткамеры уместится Россия, которую будут рассматривать следующие поколения как нечто чудовищное. Мы не понимаем: все абсолютно, – что происходит в России. Абсолютно не понимаем. Потому что социология мертва. Она задушена, и ее мертвой рукой Кремль рисует какие-то нужные циферки абсолютно от балды.

Мы слышим, как шкварчит, бурлит, пузырится великая параша пропаганды. Она стала бурлить еще сильнее, еще выше пузыри, еще дальше летят брызги этой параши. Ее утроили, в нее влили еще денег.

Но все это только для того, чтобы скрыть, во-первых, позор на фронте и проигрыш в Чехии, где президентом стал человек [бывший генерал НАТО Петр Павел], которого лично Путин боится и ненавидит, проигрыш в Европе – потому что не получилось энергетического кризиса в Европе. Она не замерзла. Она по-прежнему с необычайной широтой и щедростью тратит газ, свет, она вся озарена, освещена, согрета. И этого не получилось. Продолжается поставка вооружений. То есть проиграно все.

Избранный президент Чехии Петр Павел. Фото: Мартин Дивишек / ЕРА

Тем не менее мы не понимаем истинных настроений по поводу того, что ты говоришь: что эта вся блатная романтика, блатная лексика очень легла, очень пришлась ко двору, очень понравилась России. Понимаешь, кликуш в России очень много. Но есть такое понятие, как эффект воя: когда слух выбирает наиболее яркий звук – и на основании этого звука уже выстраивает себе всю звуковую картину. И вот мы видим, что по косвенным признакам мы можем угадывать, что не все так хорошо, не все так благополучно. Вот обрати внимание: Путин сегодня издал очередной указ – абсолютно бредовый, как всегда, – о том, что надо как можно больше привлекать молодых людей на госслужбу и в чиновники. При том, что никогда еще Россия не была покрыта таким толстым слоем чиновников, никогда она еще не задыхалась под этой чиновничьей массой. Я тебе скажу, что сейчас в России чиновников при сохранении всех административных единиц в семь раз больше, чем было при Ельцине.

А Путин хочет еще удвоить и утроить это количество. Почему? Потому что он убедился, что за дни войны единственное сословие, где не проснулось ни капли чести, разума, достоинства, откуда не взошел ни один протест, – это сословие чиновников. Вот за возможность воровать, за возможность респектабельно дармоедствовать они абсолютно этим человеческим достоинством пожертвовали. И мы видим, что чиновничье сословие мертво и что Путин не случайно хочет еще и еще увеличить количество этих своих батраков.

Мы видим, как сейчас происходит нащупывание этих болевых, чувствительных точек у людей, когда давят на самый вульгарный, самый примитивный и преступный вариант патриотизма. Потому что патриотизм может быть и преступным. Мы помним воспоминания из Майданека, из Аушвица: когда человек отказывался включать, подавать газ в камеры, но ему говорили: "Ты немец. Этого требует от тебя твоя Родина". И он, там, вытирая слезы и сопли, движимый исключительно патриотизмом, это делал.

Ведь Путин предлагает какую разновидность патриотизма? Вот перед вами 500 человек насилуют ребенка. И эти все 500 – русские. Что вы должны сделать? Вы тоже должны расстегнуть штаны. Вот такая логика патриотизма. И этот патриотизм внедряется, надо сказать, очень сильно. Мы видим, что есть в России сейчас одиночные протесты артистов, есть умные, но очень осторожные песенки [Семена] Слепакова, есть двусмысленности певиц, но мы видим, что очень сильно потускнел протестный фонд. Мы видим, что очень многие выдохлись, и задора боевого не растеряли только единицы. Не только в России, но и в эмиграции тоже.

Скриншот: Александр Невзоров / YouTube

– Те, кто хотел протестовать, – они в основном выехали уже. Потому что большая война идет – фактически год скоро будет. А остальные: кто остался... Если вы говорите о соцопросах, которых нет на самом деле... Для меня главный соцопрос – это вижу я на улицах: Москвы, Питера хотя бы – протесты, которые идут, чтобы снести действующую российскую власть. Их нет.

– Их нет. И их сейчас не может быть. При том, что, наверное, до всех уже дошло, что это поражение России в войне – это уже дело чести и НАТО, и всей земной цивилизации. Хотя и это, я тебе повторяю, не принесет той самой победы и облегчения. Да, если даже она будет полностью расформирована и обезоружена, даже если будет вывезено все ядерное оружие, даже если вычистят от зэков и мобиков.

Это не победа, потому что начнутся страшные внутренние процессы. Вот представь себе на секунду, вот что будет с Россией, что будет с мозгами пенсионерок, школьников, училок, когда в Россию сразу, одномоментно хлынет вся правда о том, что происходило и происходит в Украине: о всех преступлениях и о всей глупости этой войны. Представь себе, до какой степени будут забиты психушки.

– Александр Глебович, а я вам скажу. Ничего не произойдет. Германия в свое время прошла этот процесс, который назывался "денацификация населения". И ничего. Смотрите, как живет сейчас хорошо. То же самое. Придется пройти этот болезненный, долгий процесс.

– Это очень длинный путь.

– Это же огромный пласт всего. То есть это ряд действий. Начиная от работы телевизора, пропаганды и заканчивая работой в школах и так далее. Ну а что делать? Что делать?

– Это огромная работа, которую делать будет некому. Потому что это все будет на фоне, действительно, развала и непонятных ситуаций. И я, честно говоря, не представляю себе, как там можно жить дальше. Потому что – ну да, есть огромное количество дур, библиотекарш, директоров детских садов, мелких депутатов, которых сейчас вынудили на камеру рассказать, как они поддерживают спецоперацию, как они молятся на букву "зю"... Это испуганные дуры. Но именно их потащат линчевать, когда вскроется правда и когда начнется очередная великая смута. И кто сможет...

Когда меня спрашивают: "Возможен ли в России социальный взрыв?" – возможен. Он все равно возможен. Более того, он неизбежен

– Александр Глебович, а вот я вам задам вопрос. Вы же, наверное, не сомневаетесь, что когда Украина победит, когда Путин и ближайшая власть будет свергнута, то первым, что сделают пропагандисты, которые сейчас бьют себя в грудь, рассказывая о том, какой великий Путин и русская армия – Соловьев, Ольга Скабеева, Маргарита Симоньян – их там много, мы все эти фамилии знаем. Первое, что они сделают, – это побегут на экраны, пока будет доступ, и будут рассказывать, что "не виноватая я". У кого-то дети были в заложниках, у кого-то еще что, а на самом деле они всей душой и сердцем за Украину и с Америкой. Вот "Дольче и Габбана" же – доказательство. Все это время носила, тайные знаки подавала. Но это их не спасет. Они все равно на скамье подсудимых рядом там же с Путиным окажутся.

– Это частности. Меня абсолютно не волнует судьба [пропагандиста Владимира] Соловьева или Скабеевой. Но я говорю о тысячах других людей, которых будут линчевать. И я не думаю, что кто-нибудь сможет спокойно пройти мимо этих визгов, воплей растерзанных теток, которых тащат на фонари. Кто-то должен будет ответить.

Я думаю, что все эти соловьевы и скабеевы успеют либо сбежать, либо спрятаться, либо их возьмут под особый надзор трибуналов. Мы все-таки имеем право на один интересный вывод крайне интересный вывод: мы имеем косвенные признаки серьезного путинского страха. И эти косвенные признаки... Знаешь, как в астрофизике: порой наличие космического тела мы определяем не по тому, что мы его видим в различные телескопы, а по тому, что это космическое тело влияет на орбиты других планет. И это довольно точные наблюдения.

Вот мы видим, что в Украину – на Донбасс – посылаются только весьма жалкие ошметки от Росгвардии и очень жалкие части полиции. Ну как "жалкие"? Это в основном опера, которые работали на земле, которые представляют наибольшую ценность, которые всю жизнь специализировались по уголовке. И вот туда их забросили.

А полмиллиона бугаев, абсолютно лиссэнцефальных (это значит – гладкий мозг, лишенный каких бы то ни было извилин), выкормленных тупых кабанчиков, которые надрессированы лупить дубинками, никто не трогает и никто никуда не посылает. И вот эти – заточенные на избиение детей и безоружных студенток – они в абсолютной неприкосновенности и ждут своего часа. Возможно. Понимаешь, когда мы говорим о социологии – тут тоже очень важно сделать точную и важную поправку. Смотри... Социология – это совсем не так просто. Социология – это не старушки у метро и не записывание ответов.

Мне довелось общаться с большими, крупными, в том числе и российскими, социологами, которые показывали мне фокусы этой профессии. Я не буду их сейчас называть, потому что я же беглый каторжник, и знакомство со мной может им дорого обойтись. Я думаю, что в социологии очень много методов и приблуд, с помощью которых из самой странной картины путем вычисления того, что могло влиять на этот ответ, вычисления среды, в которой этот ответ был дан, вычисления того, как был задан вопрос, получается более-менее правильный ответ, который свидетельствует, вероятно, о совсем не таких оптимистичных для Кремля цифрах.

Вот то, что предлагает сегодняшняя открытая социология, – это вообще не социология. Но я подозреваю, что Кремль имеет и какую-то реальную картину. Иначе бы он не сохранял в неприкосновенности все эти аппараты подавления внутри страны и не держал бы их в такой боевой готовности. Поэтому когда меня спрашивают: "Возможен ли взрыв?" – возможен. Он все равно возможен. Более того, он все равно неизбежен.

Потом, есть еще один интересный признак. Я посмотрел данные по цифрам и убедился, что есть совершенно феерический успех фильма "Чебурашка" в России.

– (смеется).

– Да, да, да. Причем надо понимать, что это белиберда, лишенная всякой связи с реальности, всякого реализма.

– Что значит "фильм "Чебурашка"? Александр Глебович, для тех, кто не в курсе, скажите, пожалуйста. Они сняли не мультик, а фильм?

– Фильм. Я посмотрел вот ровно рекламный ролик, готовясь к разговору с тобой, просто чтобы понять, о чем идет речь. Но я тебе скажу, что это не фильм. Это полуторачасовая эмиграция. Да, да. Это полтора часа абсолютного бездумья, забвения. Это реальность, в которой нет Путина, где нет войны, где нет пропагандистов. Это абсолютный бред.

И вот потребность в таком, полном, бездумье обычно возникает тогда, когда есть предельная усталость. Если бы это был просто какой-то успех какого-то фильма – наверное, не стоило бы об этом говорить, но он побил все рекорды. 

– Кто в главной роли?

– Я не знаю. Из всех извращений просмотр российского кино – для меня это самое непонятное и чуждое извращение. Поэтому я просто посмотрел ролик – понял, о чем идет речь. И посмотрел сумасшедшие цифры сборов в прокате. Я думаю, что это действительно, в отличие от патриотического кино, которое никто не смотрит, которое регулярно снимается тоннами просто, мы видим, что эта полуторачасовая эмиграция – это то, чего хочет Россия, смертельно, по-моему, ненавидящая и Путина, и его войну. Но смертельно же и запуганная.

– Вы подошли к тому, о чем я хочу у вас спросить. Ну хорошо, Путин не может физически закончить войну, потому что для него это физически означает кончину. Понятно. Но...

– Да, это его кожа сейчас, Алеся.

– Да, да. Но рядом с ним... Я сейчас не говорю про народ русский. Это отдельная большая, тяжелая тема. Рядом с ним есть люди – много людей – не с лиссэнцефальным мозгом, а те, которые смогли заработать или украсть миллионы, миллиарды долларов и которые сейчас по воле только его, по его прихоти должны вместе с ним идти на кладбище – и все эти миллионы и миллиарды вместо того, чтобы кайфовать с ними, просто кому-то подарить, отдать и так далее.

Ну неужели у них за все это время, когда понятно же, что Россия войну проиграла, когда понятно, что дорога, которой повел Путин не только себя, а и их, – это дорога на кладбище, – неужели у них не закрадывается мысль о том, что можно решить проблему всю намного быстрее? Если они его уберут, с ними-то и Запад, и Украина, и Америка, возможно, будут о чем-то говорить. Возможно, закончат так, чтобы жизнь им сохранить. А кто-то еще из них и деньги сохранит... Это же зависит все.

– Алеся, ты понимаешь, что этот вопрос не ко мне? Я беглый каторжник, я далеко. И сейчас у меня, конечно, остались все коммуникационные, информационные, скажем так, связи, но личных связей не осталось практически никаких. Понятно, что... Ну, ты знаешь: вылез красавец Гиркин и рассказал про количество двойников Путина.

– Извините, глава нашей украинской военной разведки Кирилл Буданов буквально вчера дал большое интервью (The Washington Post по-моему), где рассказал о том, что у Путина есть двойники, официально.

– Буданов ваш прекрасен. И разведка украинская, действительно, наверное, номер один сейчас после "Моссада". Да, да, да... Но вы еще молоды.

– Мы еще посмотрим, да. У нас еще впереди большая дорога.

– Я думаю, что то количество злости и то количество талантливости и несгибаемости есть для того, чтобы стать и самой лучшей разведкой в мире. Понимаешь. Меня немножечко всегда... Есть такой синдром... По-моему, он называется "синдром Капгра". Это синдром, когда всюду начинают видеть двойников. Вот я знаю Путина достаточно давно. Я помню его мимику хорошо еще по старым питерским временам, когда это все была почти одна компания и нас еще не разметало по разные стороны баррикад и совершенно разных направлениях. И я тебе могу сказать, что, зная его мимику, особенности мышечной маски лица и зная те препараты, которым подверглась эта мышечная маска лица, и то, как они действуют, и будучи способным просчитать последствия воздействия этих препаратов, я тебе могу сказать, что это все равно мимика того человека.

Вот то, что я вижу... Мы не общаемся с ним, как ты понимаешь. Но то, что я вижу на крупных планах, – это, несомненно, тот же самый человек. Персонаж, который где-то что-то возлагает или тискается со студентами, – там не видно мимики, поэтому я ничего и не могу сказать. При том, что еще есть один признак того, что основную роль... Двойник – это вообще нормальная тема. Если бы у меня был двойник, я был бы счастлив его отправить куда-нибудь – не знаю – в Басманный суд. Да? Чтобы он посидел... Ну мы с тобой на эту тему еще поговорим. Если бы у меня был двойник, я нашел бы ему применение. Я думаю, что если бы и у тебя была двойница, ты тоже бы сморозила что-то очень веселенькое. Двойник – это нормально.

– (смеется). Всегда существует опасность, что двойник захочет заменить оригинал. Поэтому я бы с двойниками и с тройниками была поосторожнее.

– Может быть. Плюс, помимо мимики, которую я могу экспертировать как анатом и как специалист в этих вопросах, – более того, мы знаем, что мозг Путина подвергся очень серьезному увечью в свое время. Потому что он начал читать Бердяева, он начал читать Ильина... Ну вот употребление литературы такого рода вместе с конспирологическими брошюрами – это равносильно трепанации черепа полной, со снятием крышки черепа и разглаживанием себе извилин головного мозга горячим утюгом. То есть это то, что на самом деле, к сожалению, приводит у низкоинтеллектуальных людей, неподготовленных к принятию этого бреда... Ну, ты много видела всяких старичков-конспирологов больных, я думаю, и ты знаешь стиль их речей. Вот они как раз проделали над собой эту жуткую экзекуцию той или иной литературой.

Зная особенности человека, очень легко вычислить, какое именно влияние на него окажет та или иная макулатура. И вот интеллектуально, в общем, довольно хилый Путин всегда – он получает этот жуткий удар Бердяевым и Филофеем, идеями третьего Рима, Дугиным... И понятно, что это именно он, но получивший удар. То есть мы видим, что, несомненно: по крайней мере на главных говорящих ролях – это, несомненно, он. А то, что у него есть двойник сходить, там, гвоздички присунуть к какому-то памятнику на Пискаревке, – в этом нет никаких сомнений. Я вот посмотрел на трансляцию этих возложений гвоздичек – и глядя на совершенно равнодушную рожу снайпера, я понял, что снайпер знает, что, в общем...

Путин во время посещения Пискаревского кладбища в Санкт-Петербурге, январь 2023 года. Фото: Михаил Климентьев / ЕРА

– Этого не жалко.

– Да, выстрел не принесет ему ничего. Ты хотела про приговор поговорить. 

– Я хотела поздравить. Сегодня настоящий праздник. Потому что фашистская Россия в очередной раз признала ваши заслуги в борьбе с ней, в разрушении этого режима. Потому что как раз сегодня Басманный суд Москвы приговорил вас к восьми годам заключения. Так что, Александр Глебович, я считаю, это хорошее достижение в сегодняшней войне.

– Алеся, я уже говорил и могу это только повторить. Как ты понимаешь, с моим языком и моими способностями я могу отглумиться над этим судом и высмеять его, но я никогда не буду этого делать. Именно потому, что вот хорошо мне отсюда – в безопасности, вдалеке, под надежной охраной и в полной безопасности – рассуждать на тему порочности, преступности суда и его глупости. Но каково тем реальным людям – потрясающим, храбрым, добрым, – которые, в отличие от меня, не могут избавиться от этого зажевывания фашистскими челюстями? А ведь сколько людей садится и уже сидит? Скольким людям поломаны судьбы, сколько людей разорено, унижено, уничтожено... И поэтому, наверное, вот так, сидя в такой безопасности, не надо было бы мне веселиться по этому поводу. При том, что это любопытный, но не редкий случай: когда сам приговор является, по сути дела, преступлением.

И это в чистом виде преступление. Потому что на предложение анализировать материалы ОБСЕ, материалы Associated Press, то есть те материалы, на основании которых, собственно говоря, я и рассказал и о Буче, и о мариупольском роддоме, – они не были приняты судом во внимание. Были приняты во внимание только заявления министерства обороны. Но пардоньте, министерство обороны – это обвиняемый в преступлении. Его мнение может рассматриваться только в самую последнюю очередь. А мнение обвиняемого в преступлении было сочтено наиглавнейшим. Но я не хочу на эту тему, действительно рассуждать.

Единственное – я, конечно, был восхищен, потрясен. И лишний раз передаю привет этому адвокату по назначению. Это совершенно не знакомый мне, не ведомый человек, которого назначил сам суд. И ознакомившись с материалами дела... Это очень достойный, взрослый прокурорский работник, который ушел работать в адвокаты. И ознакомившись со всей этой херней, она подняла бунт. Я ее умолял, уговаривал... Мы не имеем с ней личной связи. Я уговаривал ее через эфир не рисковать собой, не подставляться. Но она подняла бунт. Она заявила про то, что это подлость, бред и беззаконие. Но, в принципе, я не возражаю. Мне дали восемь лет. И как ты сама понимаешь, меня сейчас это не очень беспокоит, не очень заботит.

– Александр Глебович, тут встает вопрос: как вы с учетом вашего сегодняшнего опыта советуете тем, кто в России хочет бороться с этим режимом, хочет чувствовать себя нормально, с совестью жить в ладах, спать нормально? Нужно уезжать, как вы, и реально разворачивать информационный фронт, иной фронт вне России? Потому что вне России сегодня это можно сделать. Либо же бороться внутри. Но там нужно бороться, привлекая, собственно говоря, и агитируя другое количество людей. И в связи с этим, в продолжение: а собираетесь ли вы возвращаться в Россию? И когда? Есть ли у вас эти мысли?

– Нет, я не собираюсь вообще. Потому что, с моей точки зрения, страна – для меня по крайней мере – совершенно безнадежно осквернена. И если ты помнишь, очень многие сбежавшие, спасшиеся от гитлеровского режима, так и не стали возвращаться.

– Да. Не смогли уже.

– Именно потому, что вот это чувство абсолютной оскверненности – оно, наверное, никогда не позволит относиться к России или к тому, что от нее останется... Не важно, будет ли это отдельное некое федеративное устройство с Петербургом и Москвой... Я не смогу, скорее всего. Я понимаю, что все это закончится довольно быстро. Я понимаю, что все приговоры там будут отменены. Это все ясно. Да? И, возможно, меня там будут ждать. Но я не поеду. Во-первых, у меня нет ни малейшего намерения заниматься какой бы то ни было политикой. Во-вторых, я считаю, что в России все равно нельзя жить. В ней нельзя жить.

Скриншот: Александр Невзоров / YouTube

Я вот только что вернулся из Канады. У меня там был довольно большой, с очень сложными переездами тур. Это были просто выступления в больших залах в Торонто, Монреале, Оттаве. Я посмотрел на этих людей, я посмотрел на эти залы полные... Там в основном были русские и украинские эмигранты. Украинцы, которые спасались от войны. В основном это были женщины: в основном это были пожилые или очень молодые женщины – и дети. Разные русские, разные. При том, что сперва там же была большая, колоссальная катастрофа, когда выяснилось, что украинцы не хотят в одном зале с русскими. И организаторы этих выступлений уговаривали, объясняли... В общем, все сидели мирно. Мне удалось как бы стать тем объединяющим магом, который на секундочку отключил взаимные чувства.

Дело не в этом. Я тебе могу сказать. Я смотрел на этих людей... Я очень опытный лектор, очень опытный выступатель, и поэтому у меня всегда есть время и возможность поразглядывать глаза. Я видел, какой силищи эти люди, которые сумели преодолеть притяжение России, сумели преодолеть это притяжение: знаете, "этот стульчак – на нем сидели наши деды и прадеды, и мы должны на нем сдохнуть".

Вот люди, которые совершили поступок, наверное, самый главный в своей жизни. Я не стал им говорить, что я восхищаюсь их силой, – просто чтобы не выглядеть подлизой, но тебе я это могу по большому секрету сказать: что они действительно нашли себя, они совершили предельно отважный поступок, они изменили самое главное. В России никогда человек при любом строе, в любых условиях, в любых ситуациях не будет и не сможет чувствовать себя спокойно, потому что когда ты отвернешься, Россия укусит тебя в спину либо воткнет тебе туда в позвоночник нож.

И я увидел вот этих русских, которые это осознали и которые уехали искать себя. Уехали искать справедливости, уехали искать воли. И я вижу, что все они устроены. Это очень тяжело, но это стоит того. В России кем бы вы ни были, кто бы вы ни были – ваше благополучие, ваша семья, ваш бизнес, карьера, судьба в любую минуту могут быть раздавлены лапой очередного Путина. А там это абсолютно исключено. В России ведь, что бы нам ни говорили, очень храбрые, но близорукие политически люди. Россия никогда не будет ни свободной, ни счастливой. И поэтому я полагаю, что, скорее всего, конечно, да, надо уезжать.

– Александр Глебович, с учетом всего того, что вы видите, анализируете, чувствуете: когда Украина победит? Я ловлю себя на мысли, что у меня даже формулировки нет, когда закончится война. И, кстати, все украинцы именно так и разговаривают.

– Война не закончится никогда, даже если Украина победит. Вот вы должны это принять. Украина победит, Украина в том формальном смысле, который вы вкладываете в эти слова – зачистка своих территорий – она, безусловно, победит. Потому что это действительно уже дело чести всего цивилизованного человечества: окоротить безумца, вышвырнуть безумца, который приперся со своими оккупационными амбициями и со своим бредом о том, что он имеет право решать судьбы народа, имеет право решать, кому жить и кому умирать. Это – да, он будет выдавлен. Но мы видим даже по косвенной такой, смешной примете – по Медведчуку, в которого начал всерьез играть Кремль...

– Какой раз те же грабли.

– Да, совершенно верно. До какой степени Кремль туп, до какой степени он будет продолжать своим ржавым ракетовидным носом этот бетонный столб... Мы понимаем, что он неизлечим и что даже та формальная военная победа Украины, которая просто абсолютно неизбежна, – она не принесет в мире желаемого облегчения.

Я неплохо изучил украинцев, и вижу, что... У меня просто очень много теперь друзей-украинцев. И вижу, что, конечно, вы реально очень сердобольные: украинцы настоящие. Я-то не настоящий, поэтому я могу говорить так: "настоящие".

– Приобретенный, по паспорту.

– Вы очень сердобольные люди. Очень. И все то, что говорится, там, о русской сердобольности, о готовности сопереживать, – это все миф, обман, глупость и ложь. Мы в этом убедились на примере событий этой войны, когда несчастья соседнего народа вызывали дикое злорадство, а несчастья, скажем так, других народов – злорадство еще более сильное.

Ну, я понимаю прекрасно, что тем не менее эта мирность, как ни странно, несмотря на все казачье боевое прошлое, – мирность сегодняшней Украины и ее способность сопереживать – она не позволит чувствовать себя комфортно, видя происходящее в России: то, что будет происходить, то, на что Россия обречена. Поэтому не ждите облегчения.

– Александр Глебович, то, что вы говорите, к чему вы ведете, – так это тогда надо заканчивать взятием Москвы, как в свое время взятием Берлина и дальше со всеми вытекающими.

– Смотри. Врата бедствий открыты. И ты слышишь топот этих бедствий. Мы ничего не можем предсказать о том, как это будет происходить и где это должно закончиться. Мы понимаем, что у Запада, у которого тоже находятся важнейшие коды от этой победы и ключи от этой победы, в виде оружия прежде всего, которое так нужно Украине, – у Запада свои представления о том, как должна выглядеть эта победа. Причем эти представления очень далеки от наших с тобой – от красивых представлений о желто-голубом флаге над Кремлем. Поэтому давай не будем забегать вперед. Мы, наверное, обсудили все-таки самое главное.

– Ну, напоследок. Потому что я себе, там, написала всяких вопросов. Естественно, весь план пошел в тартарары, потому что... С вами всегда очень приятно проводить интервью. Потому что готовиться не надо в очередной раз. Просто надо сесть и слушать умного человека. Два маленьких...

– Насчет "умного" я поспорил бы. Я ведь в свое время вывел формулу и вывел очень точное определение, что такое умный человек. И знаешь, Алеся, я не подхожу под это свое собственное определение.

– Ну, надо сначала посмотреть, что вы там за формулу вывели, а потом подставить. Можно сделать в прямом эфире тесты. Я думаю, это всем будет интересно.

– Ну, знаешь, я думаю, что я буду опозорен.

– Не может быть такого. Уточнение. С учетом того, что вы сказали, победа в войне – давайте пока ограничимся освобождением всех украинских территорий – мы ждем это в 23-м году? Или вы думаете, что это может быть на годы?

– Я думаю, что это произойдет в этом году. Это будет тяжело, это будет кроваво, это будет все равно напарываться на готовность Путина заваливать трупами и заваливать старой техникой, мобилизовывать все... Это будет очень тяжело, но это, вероятно, произойдет именно в этом году. Другое дело – что вот этот этап еще не будет решающим.

Не забывай, вот есть в мире один человек – зараза такая, – который может примерно, ну, 500-та миллионам человек либо испортить настроение, либо исправить. Причем может порадовать так, как никто не может порадовать. Фамилия этого дяденьки Залужный. Да. То есть то, что он сейчас молчит... Я уже говорил, что к числу его достоинств относится его дикое коварство.

– (смеется).

– Полководец должен быть коварен. Полководец должен быть непредсказуем. Это же не штабной идиот Герасимов, который полтора часа одевает фуражку. Да? Перед зеркалом. Это совершенно другого типа человек. Это действительно человек войны, поцелованный Марсом в колыбели. И что ждать от Залужного? Понимаешь, в том-то и дело, что никто не знает, что можно ждать от Залужного. Он абсолютно непредсказуем и внезапен. Так, как и должен быть настоящий полководец. Он знает свое ремесло – и он может либо нас всех ввергнуть в глубочайшее уныние, либо прямо заставить пуститься в пляс.

Залужный в Верховной Раде во время ежегодного послания президента Украины к парламенту. 28 декабря 2022 года. Фото: president.gov.ua

– Я уверена, что он нас порадует так, что все будем открывать шампанское и пить. С Залужным нам повезло.

– Да, да. Ну, вам много с кем повезло.

– Да. В первую очередь с народом повезло.

– А?

– И с вами, конечно. Вы же сейчас часть украинского народа, Александр Глебович. Поэтому я и говорю, что Украине повезло со своим народом. Потому что народ все эти годы становился главным гарантом того, что Украина, во-первых, сохраняется независимой, правовой, свободной и демократической страной. И вот это ощущение несправедливости и стремление к свободе – оно всегда превыше каких-то других, даже каких-то меркантильных интересов в украинцах. Это же ощущение и на Майданы заставляло выходить.

– Я с самого начала, когда у вас начался Майдан, – тогда я уже понял, что я по уши влюблен в Украину.

– Вы тогда поняли, что вы тоже чуть-чуть украинец.

– Ну, я понял, что я по уши влюблен.

– Александр Глебович, короткий вопрос – короткий ответ. Потому что интересная очень новость. Я думаю, вы ее с удовольствием прокомментируете. Владимир Кличко сделал обращение к президенту МОК. Очень такая, яркая, цитата: "У русских золотая медаль за депортацию детей и изнасилование женщин. Вы не можете поместить свою олимпийскую эмблему на эти преступления. Потому что станете соучастником этой отвратительной войны".

– Ну, я уже сказал вчера в вечернем выпуске-обзоре своего новостного Telegram-канала, – что война заточила всех до необыкновенной остроты. И Кличко – оба, кстати, – превратились в блестящих ораторов и в очень хороших формулировщиков. Я мог ожидать чего угодно, но только не этого.

Но тем не менее мы видим, до какой степени точно, красиво и бесконечно образно все было сказано. И я, действительно, честно говоря, не вижу ни малейшего смысла делать снисхождение российским спортсменам. Потому что в любом случае спорт – это некая забава, это некая демонстрация престижа и возможностей страны. И допускать что бы то ни было сейчас российское, пока Россия является активным участником международного, тяжелейшего, кровавейшего, подлейшего преступления, конечно, нет никакой возможности. И, разумеется, если есть хотя бы малейшие представления о респектабельности у всех остальных стран, которые могут участвовать в олимпиаде, – если там будут участвовать подданные Путина, то туда нельзя ехать.

– Александр Глебович, спасибо вам за этот разговор еще раз...

– Да. Только ты не сказала, как там Дима.

– Все нормально, все в процессе. И всегда можно посмотреть, как и чем он занимается, в режиме фактически онлайн ежедневном, если подписаться на наши YouTube-каналы "В гостях у Гордона", "Дмитрий Гордон" и на мой канал "Алеся Бацман". Поэтому мы все выкладываем туда, и все там видно. Вам от него большой привет.

– Да. И ему тоже. Чмокни его в лысинку, как полагается. Да.

– Традиционно.

– Обязательно. Ну и давай тогда сегодня уже заканчивать. Слава Украине.

– Героям слава.

– Живе Беларусь. Которая тоже мучается и терзается в том кошмаре... Там, кстати, очень смешная была штука. Ты видела, да, как приветствовали Лукашенко?

– И как он трактор подарил этому их...

– Трактор – это неважно. Дело в том, что в Зимбабве есть племена... Основные народности, которые составляют костяк Зимбабве, – у этих племен существует официальный культ вампиров. Да, да, да, Зимбабве – это единственная страна мира, в которой официально, на государственном уровне признается существование вампиров. Нет, ну я понимаю... Что ты, там, сводишь свои красивые брови? Открой интернет да посмотри. Там все про культы вампиров в Зимбабве. Они чокнутые на вампирах. У них есть специальные дни, у них есть специальные ритуалы. И тут им сообщили за день до приезда Лукашенко по местному радио, что прилетает, приезжает один из главных вампиров мира, который высосал кровь из целой страны. Именно с этим и было связано все народное ликование.

– Так Лукашенко теперь официальный, с удостоверением, вампир?

– Ну, удостоверение там ему не дали. Зимбабвийцы вампиров очень любят, но поделиться они могут только одним. Другое дело – что делятся они очень щедро: практически каждый, кто посещает Зимбабве, может увести с собой частицу СПИД, потому что не больных СПИД в Зимбабве нету. (Согласно официальным данным минздрава Зимбабве на ноябрь прошлого года, с ВИЧ в стране живут 1,3 млн человек, уровень распространенности инфекции – 11,8%. – "ГОРДОН"). Вот если достигнута половая зрелость, а там она приходит, по-моему, в семь лет, – то уже есть СПИД . 

– Какой ужас, слушайте...

– Это одна из самых СПИДоносных стран Африки.

– Ага, понятно. Теперь главное – чтобы Лукашенко побыстрее с Путиным встретился. Причем в интимной обстановке.

– Да, да, именно. Ну все, Алесенька, давай уже закругляться. А всем зрителям вслед я передаю большой привет от шамана Саши Габышева, которого продолжают все равно держать в принудительной психушке. Я думаю, что мы в ближайшее время встретимся и какие-то перемены, которые из этого... Все равно, согласись, некий момент перегорания, некий момент утомления мы чувствуем у всех людей вокруг нас. Да?

Вот мы по-прежнему бодры и по-прежнему готовы к бою. Но очень многие демонстрируют это выгорание и демонстрируют уныние. И именно к ним я обращаюсь: я, беглый каторжник со сроком в восемь лет за рассказ о преступлениях России в Украине, – обращаюсь и прошу никого не вешать нос – ни в России, ни в Украине.

– Александр Глебович, спасибо вам большое. С удовольствием сегодня мы с вами – я думаю, и к удовольствию наших зрителей, – поговорили в эфире.

– Отлично, Алесенька. Счастливо.

– Спасибо. Пока.