Американский историк Снайдер привел шесть доказательств геноцида России в отношении Украины

Меня попросили высказаться об умысле. Мне кажется, что в этой дискуссии о геноциде мы находимся в очень странном положении. Мне кажется, что умысел геноцида этой войны был ясен даже до того, как началась сама война. Заявление [президента РФ Владимира] Путина, прозвучавшее самое позднее в июле 2021 года, было открытым геноцидом. Язык, который россияне использовали в дни, предшествовавшие войне, также явно был геноцидом. 

Меня беспокоит, и я просто скажу это в начале, что страны, чьи конституционные порядки — Израиль и Германия — и чья повседневная политическая риторика во многом связаны с историческим фактом Холокоста, в целом так медленно осознали то, что я считаю очевидным геноцидным характером этой войны. И я не говорю об обществе, а о правительствах — так мало сделали, чтобы помешать этому. Я думаю, что в этом есть особая печаль. Но позвольте мне привести мой аргумент об умысле.

Мне кажется, что в этих дискуссиях об умысле, когда мы приводим конвенцию против геноцида 1948 года, люди откатываются к своего рода наивному конструированию человеческой природы, и это выглядит примерно так: мы должны проникнуть в разум человека. А затем следующий шаг после этого — сказать: "Ну конечно, мы не можем получить ответ из сознания этого человека". И такие вещи мы видели на протяжении действия конвенции о геноциде с 1948 года. Действительно, идея абсолютно бессмысленна. Я просто хочу отметить, что то, как мы пришли к суждениям об умысле, связано с контекстом, дискурсами и обстоятельствами, от которых мы не можем ожидать ясного рентгеновского снимка. 

Это справедливо, конечно, в случае [лидера нацистской Германии] Адольфа Гитлера. Я полагаю, все считают само собой разумеющимся, что Холокост является примером геноцида евреев. Но трудно найти фактический порядок или фактический момент, когда вы могли бы буквально сказать: вот тот момент, когда мы знаем, каким было состояние ума Гитлера в деле Холокоста. Это случай, когда историки строят умысел на основе обстоятельств, заявлений, совпадений. Это то, что мы должны делать в режиме реального времени также. Я не хочу сказать, что в России сейчас такое же время, как в Германии тогда, что это то же самое. Я говорю это, потому что я понимаю, что нацистская Германия является очевидным примером геноцида. И я считаю, что даже с очевидным примером геноцида, если мы применим стандарт изучения чьего-то разума, мы никогда не найдем то, что мы ищем. 

Позвольте мне уделить несколько минут тому, что я считаю довольно хорошими историческими показателями геноцида. Я думаю, что эти вещи полезны, потому что мы можем извлечь их, когда у нас будет больше времени, чем эти восемь месяцев, чтобы обдумать то, что произошло с Россией, и быстрее прийти к выводу, к которому, я считаю, мы должны прийти. 

Первый показатель умысла геноцида можно было бы почерпнуть из колониальной истории. Это может быть описание государства как недогосударства. Колониальные державы при столкновении с другими политическими единицами преимущественно не признавали их как государства. И это является прологом к показателю грядущего геноцида. 

Второй показатель — из ХХ века. И это описание народа как не народа, общества как не общества, нации как не нации. Социальная группа, которая не была признана как таковая.

Третий индикатор — это также из ХХ века. Это отрицание того, что люди являются людьми. Поэтому вы сталкиваетесь с представителями человеческой группы, но  утверждаете, что по той или иной причине они на самом деле не являются людьми.

Четвертый показатель мы наблюдаем с конца ХХ века и до настоящего времени ретроспективно. Это когда люди отрицают, что имел место предыдущий геноцид. На самом деле это означает, что люди хотят совершить геноцид над геноцидом, о котором они говорят. Очевидным примером здесь могут быть неонацисты, которые отрицают Холокост. И смысл этого, конечно, не в том, что они отрицают Холокост, а смысл в том, что эти люди желают, чтобы такое событие произошло. 

Еще один показатель не из истории, а из настоящего, из теории, которой уже несколько десятков лет, которая сейчас широко распространена во всем мире. Это то, что мы теперь называем идеей замены. О том, что другие люди приходят и занимают наше пространство, они заменяют нас – и поэтому было бы правильно заменить их. Что-то подобное на самом деле присутствовало в нацистском представлении о мире, а также, как я собираюсь утверждать, в путинском взгляде на мир.

Шестой показатель, который сегодня очень не исторический, но который, я думаю, стоит упомянуть, потому что без него трудно понять современную российскую практику. Последний индикатор, о котором стоит упомянуть, – это постмодернистский показатель, который заключается в том, что вы перегружаете систему. Вы, в принципе, приводите столько доказательств геноцида и в теории, и на практике, и в заявлениях, что в конце концов люди начинают спрашивать: "А действительно ли это геноцид?"

Парадоксально, но я думаю, что проблема сегодня не в том, что не хватает доказательств геноцида. Я думаю, что проблема сегодня заключается в переизбытке доказательств, как с точки зрения совершения преступления, так и с точки зрения умысла. И значительный переизбыток приводит к такому циклу, когда люди думают: "Я не уверен, является ли это геноцидом". А затем они говорят: "Хорошо, что есть все эти доказательства, но мне нужно еще больше доказательств". И этот цикл может продолжаться бесконечно и поднимать стандарт того, что такое геноцид. И я верю, что это действительно имело место. 

Я не думаю, что это обсуждалось в другом месте. Уверен, вы все знаете, что в конвенции 1948 года речь идет не только о самом геноциде, но и о подстрекательстве к геноциду, который считается преступлением в той же степени, что и само преступление. Там есть все практики, я полагаю, что это довольно ясно.

Далее я хочу поговорить о том, как эти шесть показателей умысла четко проявляются в событиях последних восьми месяцев или даже раньше.

Первый, как я упомянул, — это колониальный — отрицание того, что государство является государством. Путин отрицает, что Украина является государством, по крайней мере с 2011 года, очень четко — в 2013 году, до подготовки к этой войне в 2014 году. Это было в российской риторике в 2021-м, в том числе в развернутом и характерном эссе, и во время войны это был отказ признать украинское государство, украинское правительство, украинских чиновников как таковых. И то, как я выражаюсь, очень эвфемистично, на самом деле существует систематическая практика применения языка насилия ко всем украинским институциям, которые могут быть.

Второй показатель, который я упомянул, — это отрицание того, что народ есть народ. И Гитлер дает очень хороший пример с дискуссией о евреях, конечно. В книге "Моя борьба" он описывает евреев как не принадлежащих к этой земле, они странники, не здешние, не принадлежат тому месту, где они есть. И это на самом деле поразительно похоже на то, как Путин рассуждал об украинцах. В российской пропаганде вообще есть такое представление, что в Украине есть настоящие люди, и эти настоящие люди — русские, но ими каким-то образом правит тонкий слой экзотических людей из других мест, чужаков. Пропагандисты называют этих людей по-разному: или поляками, или габсбургами, или нацистами, или евреями, или европейцами. Всегда идет речь о людях, которые называют себя украинцами, а они – какие-то чужаки, приспешники международного заговора. И если этих людей истребить, то естественный порядок будет восстановлен, правильные люди будут на Земле.

Это, конечно, логика книги "Моя борьба" по отношению к евреям. И эта логика демонстрируется сегодня по российскому телевидению. Я укажу на недавнее появление [бывшего главаря "ДНР"] Павла Губарева, когда он говорил об уничтожении многих украинцев. Это логика, что мы истребим всех, кто думает, что они – украинцы, пока не дойдем до людей, которые понимают, что они – русские.

Третий показатель из ХХ века также является отрицанием того, что люди являются людьми. Здесь я мог бы также упомянуть Губарева и недавнюю пропагандистскую программу, которую ведет человек по имени [Владимир] Соловьев. Здесь мы сталкиваемся с идеей того, что украинцы одержимы. Это причина, почему существует Украина: люди одержимы дьяволом. Это может показаться чем-то, что легко отвергнуть как смехотворное, но это довольно широко распространено в российских дискуссиях об Украине. И мы даже находим это в фашистской теории Ивана Ильина, мыслителя, которого Путин постоянно цитировал в течение последнего десятилетия и совсем недавно, 30 сентября, в своей речи о референдумах, в этой идее, что украинцы – на самом деле, вы знаете, слуги сатаны. Хм, это понятие, конечно, очень глубоко укоренилось в русском христианском национализме или русском христианском фашизме, где, конечно, сатана ассоциируется с евреями. Так что тут у нас есть настоящая нацистская идея.

Четвертый критерий, который я упомянул, — ретроспективное отрицание того, что произошел геноцид. И опять-таки, этому есть множество свидетельств: законы памяти, запрещающие людям говорить о союзе с Гитлером в 1939 году, были усилены прямо перед началом этой войны, официальная политика в отношении Голодомора в Украине усилилась так, что в оккупированном Мариуполе снесли памятник Голодомору. Я уверен, все вы знаете суть русского аргумента о Голодоморе: у этого не могло быть политического мотива, это было просто стихийное бедствие или какие-то административные меры. Между тем, даже когда русские говорят это, они пытаются отрезать подачу воды и поставки электроэнергии, из-за чего украинцы будут страдать и умирать миллионами. Когда вы отрицаете, что в прошлом был политический мотив, вы также будете отрицать наличие политического мотива в будущем. Вы просто будете говорить, что все произошло естественным путем. 

Это должно быть номером пять. Это современная теория замещения, основанная на идее, что нас заменяют другие расы. Путин сам является сторонником этого, его беспокойство по поводу российской демографии хорошо известно. Теория замещения гуляет по Telegram-каналам ЧВК "Вагнер", которая воюет в Украине. Это частная группа наемников, воюющая вокруг Бахмута, они одни из тех, кто пытается вести наступление. И я должен отметить, что в этом виде теория замены, о которой они говорят, не ограничивается украинцами. На протяжении всей этой войны в Украине погибших мужчин из числа коренных народов Российской Федерации, восточных районов РФ, южной части РФ чрезвычайно несоразмерное количество на фронте. 

Между тем, женщин и детей из Украины вывозили в Россию на том основании, что они — "белые" и поэтому могут быть ассимилированы русским населением. Так что это видоизменение того, что фашисты видели в качестве замены.

Конкретный пример тому — крымские татары, коренные жители Крымского полуострова. Они подверглись многим волнам депортации, и весной 1944 года при [советском диктаторе] Иосифе Сталине последний крымский татарин был депортирован. С 1991 году многие смогли вернуться. Но при нынешней российской оккупации их особенно притесняют и прямо сейчас мобилизируют, чтобы они пошли и умерли где-нибудь в Украине. Так что в этом есть элемент геноцида, который, я также считаю, выходит за украинские рамки.

Последнее, что я хочу сделать, повторить и завершить, – это постмодернистский показатель номер шесть. Я думаю, что Россия, как и в других вопросах, намеренно перегружает систему. Она пытается сделать вещи трудными для понимания, просто набрасывая слишком много доказательств. Это происходит на определенном качественном уровне. Когда русские утверждают, что украинцы — нацисты, это, конечно, просто сбивает с толку. Но вы знаете, что в основе своей это фашистская практика. Потому что это делит мир на "нас" и "их". Это фашистская практика в том смысле, что это просто язык ненависти. Когда русские называют украинцев нацистами, они просто имеют в виду, что это какие-то нечеловеческие люди, которые заслуживают того, что они получают. С отрицанием украинской государственности почти то же самое. Этого так много, что мы теряем чувствительность к этому. 

И то же самое верно, я думаю, что каждый день есть какое-то действие, которое нарушает конвенцию о геноциде. И я боюсь, что мы становимся пресыщенными этим за недели и месяцы. Наша чувствительность притупляется, и мы просто ожидаем большего и большего. 

Так что мой последний вывод в том, что мы должны быть очень осторожными, чтобы мы не попадали в какой-то извращенный цикл доказательств. Умысел здесь очень ясен по его историческим меркам. Это необычно ясно. И я думаю, опасность заключается в том, что из-за того, что существует так много доказательств умысла, мы будем продолжать оттягивать, в надежде и ожидании, что появится что-то еще более ясное. Но, на мой взгляд, это и так было очень ясно в течение очень долгого времени.