Шустер: Русский патриот должен спросить: "Путин, что ты с нами сделал?", а не на каком автомобиле ездить. На кладбище будешь ездить. Эти автомобили пока остались
Стоит ли серьезно относиться к жесту владельца частной военной компании "Вагнер" Евгения Пригожина, передавшего в Европарламент кувалду со следами бутафорской крови? О каких личных качествах Пригожина этот жест свидетельствует? Повлечет ли решение Европарламента о признании России страной – спонсором терроризма реальные последствия и почему этот шаг может быть лишь декларативным? Как остановить геноцид украинского народа? Об этом, а также о сборной Ирана по футболу, отказавшейся исполнять гимн страны в знак солидарности с протестующими, о президенте РФ Владимире Путине, об экс-президенте Грузии Михаиле Саакашвили и состоянии его здоровья, о проверках СБУ в епархиях Украинской православной церкви Московского патриархата, о предстоящей зиме в Украине и о многом другом говорил журналист и телеведущий Савик Шустер в интервью главному редактору издания "ГОРДОН" Алесе Бацман. "ГОРДОН" приводит текстовую версию беседы.
У украинцев впереди тяжелое испытание. Зима будет очень-очень трудной
– Савик, здравствуйте.
– Здравствуйте, Леся.
– Я рада вас видеть. Рада вас слышать. Как обычно, каждую пятницу по вечерам мы с вами встречаемся для того, чтобы подводить итоги уходящей недели и рассказать нашим зрителям о том, что главного, самого важного произошло, что планируется и какое это имеет значение и влияние на их жизнь непосредственно.
Я хочу нашим зрителям сразу сказать: друзья, бросайте эту ссылку всем своим знакомым, смотрите нас, лайкайте нас, подписывайтесь на наши YouTube-каналы "Алеся Бацман", "В гостях у Гордона", "Дмитрий Гордон". И слушайте Савика Шустера. Савик, скажите, пожалуйста, традиционно, какое самое важное событие этой недели?
– Леся, я думаю, что то, что я скажу, – это самое важное событие для всех наших зрителей должно быть. Я даже не понимаю, сколько людей нас смотрит в Украине. Потому что я знаю, какое положение сейчас у людей и как люди живут, а скорее выживают. Но, конечно, для меня – и я думаю, для многих так должно быть, – главное событие – это 24 ноября. Это девять месяцев с начала этой варварской войны, этого варварского наступления.
И этот ребенок, только что родившийся в Запорожской области, который погиб, практически не увидев свет, – я могу предположить, что он был зачат где-то в эти дни, 24 февраля. И вот лицо этого ребенка – оно и есть главным событием не только этой недели, но целой нашей эпохи. Ребенок, который из-за вот этого варварства, из-за этой бесчеловечности не сумел, не смог немножко даже пожить на нашем свете.
Вот это вызвало у меня такую реакцию сильную внутри, потому что, конечно, находясь далеко, ты чувствуешь иначе. Ты живешь в безопасности и постоянно думаешь о тех людях – и близких, и не близких – не имеет значения, – которые живут под этими обстрелами, ракетами, без воды, без света, без отопления, и все равно сердцем я с ними.
И когда я читаю такую новость, что как раз в день девятого месяца... Это важный месяц в жизни человека. В день девятого месяца погибает только что родившийся человек – и конечно, у меня это вызывает эмоцию очень сильную. Вот я считаю для себя – и, надеюсь, для очень многих, – это и есть событие этой недели.
– Варварские обстрелы инфраструктуры и жилых домов Россией продолжаются. То есть она продолжает свой терроризм в полной мере. Конечно же, героически работы ведутся всеми службами украинскими, чтобы максимально быстро предотвратить и преодолеть последствия этих бомбежек. Извините, Савик, и у зрителей наших я попрошу прощения: у меня еще немножко не отошел наркоз. Потому что я была у стоматолога. Кстати, спасибо нашим энергетикам, которые восстановили свет. Я не знала, будет после обстрелов в клинике свет или нет. У них еще нет отдельного генератора. Но, видимо, благодаря тому, что рядом с нашей киевской стоматологической клиникой находится большой институт – другая клиника, – где огромное количество операций проводится не просто каждый день, а каждую минуту там распланирован конвейер – клинику практически сразу подключили и вернули свет. И дома, которые рядом, тоже получили свет.
Я хочу спросить, как вы считаете, что дальше будет? Украина не ломается, Украина стоит. Видно, что заявления и действия Путина и его пресс-секретаря Дмитрия Пескова направлены на то, что они думают, что будут бомбить Украину, а украинцы будут говорить Зеленскому: "Нужно идти на переговоры, потому что невыносимо стало жить холодной зимой". То есть опять тотальное непонимание Путиным, его окружением украинцев и того, что происходит.
Они не понимают, что девиз "Лучше без воды, лучше без света, лучше без тепла, но без вас" сегодня основополагающий для всех украинцев абсолютно. Как будут развиваться события, как вы считаете?
– Это очень трудный вопрос. Я думаю, что на него не может по-настоящему ответить ни президент Байден, ни, не знаю, никто из мировых лидеров. Ни президент [Китая] Си [Цзиньпин] – никто. Если попытаться проанализировать, насколько украинский народ готов отстаивать свою свободу, свою независимость, свою землю и, даже невзирая на все эти ужасы, выстоять... Насколько я понимаю, украинский народ в своем большинстве на это готов. Насколько я понимаю, молодые люди к этому готовы. Это вот мои ощущения издалека. Но у меня же тоже достаточно частое общение с людьми, которые находятся в Киеве – и не только в Киеве, но и других местах Украины. Я чувствую, что, наоборот, это усиливает дух, это укрепляет нацию, если можно так, высоко, выразиться.
Конечно, впереди очень тяжелое испытание. Я думаю, что люди, которые говорят, что это закончится быстро, что быстро придет победа, что победа – она вот-вот, – [неправы]. Я думаю, к сожалению, это не совсем так. С моей точки зрения, людям надо говорить правду. Эта зима будет очень-очень трудной. Тем более, что враг это понимает и будет этим пользоваться, враг будет именно бить по людям. Потому что с украинской армией он сделать почти ничего не может. И он будет терроризировать и терроризировать украинское население. Вот так я вижу по меньшей мере самое ближайшее будущее.
Если что-то наконец не изменится вообще в мироощущении и в понимании ситуации Соединенными Штатами Америки, Великобританией – вообще англо-саксонским миром – ну и еще, я надеюсь, в континентальной Европе. Хотя я на континентальную Европу возлагаю немножко меньше надежд, чем на англо-саксонский мир, в этой ситуации.
НАТО сейчас – единственный военный инструмент, который может предотвратить массовое убийство, предотвратить геноцид украинцев. И этим НАТО должно заняться
– Савик, ну вот по поводу мира и его действий. Как раз на днях была проголосована Европарламентом резолюция, которая называет Россию государством – спонсором терроризма. Не террористом, а спонсором терроризма. Да? А какие последствия это повлечет для России? Что это реально значит? То есть звучит приятно на ухо, ну а что после этого России? Как ей плохо от этого будет?
– Я вам отвечу как европейский избиратель. Я бы задал вопрос моему европейскому парламенту, который я тоже избирал. Я бы их спросил: "А что значит слово "спонсор"? Вы мне, пожалуйста, объясните". Потому что, насколько я знаю, к концу этого года от Европы Россия получит где-то $250 млрд. Так вы тогда тоже спонсор терроризма, если вы России эти деньги даете? Как это понять?
Ну тогда назовите Россию государством-террористом. А спонсором терроризма будете вы, потому что вы продолжаете России платить. Это такая, немножко показушная, мера. Второе. Если Россия – спонсор терроризма, то почему Беларусь не спонсор терроризма? Скажите, пожалуйста. Вот почему Беларусь не стоит рядом с Россией? С территории Беларуси стреляют, с территории Беларуси взлетают, на ее территории ремонтируют все, что убивает... Почему Беларусь – не спонсор терроризма в таком случае?
Я думаю, что это такая, как обычно бывает у нас, на Западе, показушная мера. Показушная – и все. Юридических последствий иметь это не будет. Но важнее всего – это 5 декабря, когда должен остановиться импорт российской нефти в Европу. Вот тут мы посмотрим, как это получится, получится ли это и будет ли это по-настоящему сделано. Это гораздо более важно, чем любые декоративные решения.
Я понимаю, и это понимает каждый человек: Европа очень сильно страдает. Европа прошла через две зимы COVID-19, Европа сейчас проходит через этот период холода и отчасти голода. И предсказание, что в Европе погибнет огромное количество людей этой зимой, – в этом есть правда. Потому что многие страны не готовы к таким условиям выживания. И в Европе немалое количество бездомных людей, то есть немалое количество беженцев со всех уголков мира. И поэтому будет трудно. Но в сравнении с Украиной, конечно, это совсем другие трудности.
Возвращаясь к вашему вопросу по поводу признания России спонсором терроризма: я считаю, что это достаточно декларативная вещь. Но если за этим последовали бы какие-то практические шаги... К примеру, я тут недавно слушал генерала [Сергея] Кривоноса, и он говорит, что в военных кругах они расшифровывают НАТО: No Action – Talk Only. То есть "Бездействие – только разговоры". Вот в этом проблема.
Если вы признаете государство террористом... Хорошо, уберем слово "спонсор". Вот как было в 2001 году, в конце концов, после теракта в Соединенных Штатах Америки? Ведь все же если я даже посмотрю – там Совет безопасности дал авторизацию Соединенным Штатам Америки совершить вторжение в Афганистан и убрать режим Талибана. То, что потом было, как это произошло, – вопрос другой. То, что люди не подумали о том, что "ладно, мы скинем Талибан – а кого мы потом поставим и как это будет держаться, и вообще что это такое за общество Афганистан", – я это выношу за скобки. Но было принято абсолютно конкретное решение. Тогда давайте действовать по этому принципу.
Я понимаю, что Совет Безопасности и Организация Объединенных Наций, в которые входят Россия и Китай, и в данной ситуации это то, что мы имеем – "маємо те, що маємо", как говорил покойный Леонид Кравчук всегда, – то и через Совет Безопасности мы все равно этого решения не достигнем. Это ясно. Значит, мы должны это делать через то, что у нас есть, то есть через НАТО.
Значит, если эта страна – спонсор терроризма, то есть эта страна – террорист, если переводить на реальный язык, а не на эту политическую фигню, то тогда никто вас не просит вторгаться в Россию, никто не просит начинать с ней войну. Войну может начать только Россия. Вы ее начинать не будете. Единственное, что вам надо сделать, – это прекратить все эти бесчинства, которые творят российские войска и вообще российские люди на территории Украины. А это значит, закрыть не только небо, но закрыть территорию. То есть отбросить или поставить ультиматум, и если они этого не сделают – тогда отбросить.
"Вы уходите до границ 91-го года, вы демилитаризуете всю эту зону, вы обязуетесь не обстреливать территорию Украины. Потому что на каждый ваш выстрел будет ответ. Вы больше не уничтожаете украинскую инфраструктуру и, главное, не уничтожаете украинских людей. И тогда мы можем о чем-то разговаривать. Хотя бы о чем-то. Дальше... То, что вы живете при таком режиме и вам этот режим нравится, где вы все холопы... Ну что нам делать? Живите холопами у себя в стране. Живите как хотите в своей грязи, в своих уборных, которые в 200 метрах от ваших домов, живите как хотите. Но не трогайте других. Вы не имеете права. Вы за это будете всегда платить: любого соседа, которого вы тронете". Это было бы что-то тогда уже конкретное.
Если бы это признание Европарламентом за собой потом повлекло какое-то решение НАТО в этом направлении – и реально, в конце концов, ультиматум России... Но не ультиматум, что "мы пойдем захватывать Москву". "Не будем мы захватывать Москву. Мы хотим, чтобы вы ушли и перестали бесчинствовать и совершать все эти преступления против мирных людей на территории Украины. Все, точка. Украина – суверенное государство, которое будет существовать, она есть частью Европы, она есть часть Европейского континента. И вы должны отсюда уйти". Тогда я понимаю, что маленькими шагами делается большое дело.
Но пока, если взять это абсолютно как такое, обособленное, решение Европейского парламента – я пока это вижу чисто декларативное, символическое действие. Ну посмотрим, что скажет Еврокомиссия. Посмотрим, что скажет руководство Североатлантического альянса. Посмотрим, в конце концов, что скажет Конгресс Соединенных Штатов. Посмотрим, что скажет Белый дом. Посмотрим, это будет иметь какие-то последствия, пойдем мы по нарастающей...
Но мы все, кто живет на Западе, должны понимать (украинцы это понимают прекрасно), что чем дольше длится эта война, тем страшнее будет для нас всех. Это понимание рано или поздно придет, я в этом уверен. Главное – чтобы не поздно.
Каждая война – это же наша история. Я процитирую слова деятеля, который не обязательно всеми уважаем, но это серьезный человек. Это президент ФИФА Джанни Инфантино. В преддверии чемпионата мира, когда критиковали Катар – права человека и так далее, и тому подобное – он сказал такую вещь: "Мы, европейцы, за 3 тыс. лет натворили столько, что нам надо сейчас 3 тыс. лет извиняться". То есть мы понимаем, что Европа – сложный континент. Мы понимаем, что у нас войны постоянные. Мы понимаем, что у нас все время есть эта проблема предательства, каких-то тайных договоренностей, каких-то подковерных всяких интриг... Это же суть Европы. Ну, не только Европы. Восток не сильно от нас отстает.
Но пришла пора реально сказать, что мы должны защищать по меньшей мере то, чего мы достигли. Мы через две войны прошли чудовищные, потеряли миллионы и миллионы людей – мы дошли до того, что стали говорить о правах человека и уважать права человека, – так давайте сделаем следующий шаг, давайте сделаем так, чтобы в Европе не было вот такого рода войн. Знаете, я даже сейчас взял... Я как-то это читал, наверное, лет 35–40 назад, во время войны в Афганистане, еще когда советское вторжение происходило – переписку между Фрейдом и Эйнштейном.
– А, это интересно.
– Да. Зигмунд Фрейд и Альберт Эйнштейн – они переписывались в 31–32-м годах, как раз в преддверии прихода нацистов к власти. Они переписывались на тему, как предотвратить войну, как предотвратить убийства. И вот Эйнштейн излагал очень рационально Фрейду, что, в принципе, если мы создадим такой некий орган всеми уважаемых людей, интеллектуалов, мудрецов таких, которые будут все же принимать решения, к которым будет прислушиваться большинство людей в Европе... Ну, я упрощаю немножко, естественно. Эйнштейн более глубоко это делал.
И Фрейд ему ответил, что самая большая проблема – это интеллектуалы, потому что они ни фига про реальную жизнь не знают. Поэтому что хотят, то говорят, и что хотят, то транслируют. Но самое главное – что если мы создали Лигу Наций, которая, как мы знаем, нацистами была просто уничтожена так же, как сейчас все международные договоренности, все международные институты – все это Россия разрушила к чертовой матери, сказав, что "наш закон – он над всеми другими законами"... Но в любом случае Фрейд сказал, что да, нужен такой законодательный орган, но нужен и исполнительный орган, который будет исполнять эти решения. Потому что сами по себе они не произойдут, потому что внутри человека есть эта разрушительная сила по-любому, и значит, кто-то должен это останавливать.
Сегодня, кроме НАТО, у нас другой силы нет. Мы ее не создали. Давайте сейчас не будем фантазировать о каких-то голубых касках, потому что это, конечно, в ситуации с Украиной смешно, но НАТО сейчас, в данный момент – это единственный военный инструмент, который может предотвратить массовое убийство, которое происходит в Украине. То есть предотвратить геноцид украинцев. И этим НАТО должно заняться.
Поэтому если резолюция Европарламента – это первый шаг, если есть уже некий консенсус между всеми фракциями Европарламента (а там консенсуса достигнуть не так легко) значит, и дальше это двинется в сторону уже НАТО и консенсуса... Хотя я вижу, что в НАТО не все так просто, потому что мы видим и позицию Турции, и позицию Венгрии. Не так все просто. Но если бы они достигли консенсуса в НАТО и сказали: "Stop this war, иначе мы ее остановим. Если вы ее не остановите, то мы ее остановим" – тогда бы я на это решение смотрел иначе. Пока я на него смотрю как на символическое решение.
Я всерьез воспринимаю жест Пригожина с отправкой кувалды в Европарламент. Да, у него куча психологических проблем, но самые жестокие люди в истории всегда были людьми с огромным количеством психологических проблем и комплексов
– Про символизм еще поговорю с вами. Опять же, в контексте Европарламента. Прислал Евгений Пригожин через своего юриста в Европарламент символичную кувалду. Вернее, кувалда очень даже не символичная, а реальная была, с выгравированным на ней символом ЧВК "Вагнер", с кровью на ней – бутафорской, но тем не менее, – которой якобы убивали вагнеровцы этого зека, который, как мы знаем, сначала пошел воевать, завербованный Пригожиным, против Украины, потом сдался в плен, потом каким-то образом попал опять к вагнеровцам, и они его публично, кувалдой разбив голову, на камеру казнили. Когда вот так Пригожин себя ведет... Это не просто безнаказанность – он таким образом еще и насмехается над всеми, потешаясь и говоря, что да, он останется безнаказанным.
– Ну это символично. Я слышу с разных сторон, что есть среди комментаторов люди, которые это воспринимают... Я сейчас не говорю про реальных европейских политиков. Среди комментаторов, особенно русскоязычных или украиноязычных, есть те, кто это воспринимает всерьез, кто это воспринимает с иронией. Я лично это воспринимаю всерьез.
Я считаю, что у таких людей, как Пригожин, символика по-любому нацистская. Это несущая смерть символика, это символика нацистов. То есть хорошо, ты назвал ЧВК [в честь] Вагнера, это, мол, любимый композитор Гитлера. Но Вагнер – композитор. Любимый он Гитлера или не любимый он Гитлера, такой он видел Германию, другой он видел Германию, но Вагнер – композитор, его произведения до сих пор исполняют и еще долго будут исполнять. Потому что он великий композитор. То, что он был любимым у Гитлера...
Ладно, для тебя это символ. Тут Гитлер, "Вагнер", Путин – это все одна цепь. Ты посылаешь европейцам кувалду, которой ты разбил голову человеку, который якобы тебя предал. Якобы. Это такой посыл "всем предателям европейским: когда мы к вам придем, – эта кувалда уже для вас приготовлена. Чтобы вы это понимали". Я считаю, что это жест вполне импотентного человека. Думаю, что в этом больше мачизма. Он был у раннего Путина: вот этот альфа-самец, который скакал, летал – чего он только не делал.
А сейчас у нас появился бета-самец или альфа-самец 2 – назовите его как хотите. Но я всегда эти жесты вижу у людей, у которых есть очень глубокий комплекс неполноценности. Очень глубокий. И проблема в том, что он окружен людьми с этими комплексами неполноценности.
И я думаю, что для европейского политика реально это должно было быть жестом понятным, то есть жестом, что, – деликатнее сказать я не смогу, – "что вы для нас – те содомисты, которым мы это засунем в одно место". Вот в принципе.
Так что я бы к такому жесту относился серьезно, честно говоря. Я бы это не воспринимал как... Да, у него есть куча психологических проблем, но самые жестокие люди в истории всегда были людьми с огромным количеством психологических проблем и комплексов. Это всегда было так.
– А вы видели эту фотографию с 2006 года, которая сейчас появилась как раз в сети – со встречи президента [США Джорджа] Буша и Путина? Они сидят за столом, что-то едят, и Пригожин как официант обслуживает Буша, ходит, делает что-то.
– Да, да, я видел эту фотографию. Я не знаю, что это было. Я так и не посмотрел на этикетку: была ли это бутылка вина. Но он, видимо, в качестве официанта высокого уровня, может быть, и сомелье – эту бутылку описывал президенту Бушу.
Он обслуживал двух президентов: Соединенных Штатов и России. Ну вот за такое короткое время он может превратиться в человека, которого Путин будет обслуживать так же, как он обслуживал Путина – это такая метаморфоза. Но я считаю, что это метаморфоза не столько самого Пригожина, сколько, к сожалению, большинства российского народа.
Я думаю, что проблема в этом. И я даже вам объясню, почему я это говорю. Я этот чемпионат мира, который сейчас проходит в Катаре... Полтора-два года назад – я Павлу Елизарову, моему близкому другу и партнеру, который не даст мне соврать, – говорил: "Павел, начинается чемпионат мира 20 ноября. И мы останавливаем программу. И возобновляем в январе. Потому что я смываюсь в Катар: я хочу посмотреть этот праздник". Но это не праздник. Реально это не праздник. Я признаюсь, я смотрю футбол, но в душе моей радости нет никакой.
Зачем я это рассказываю? Первый матч сборной Ирана я смотрю: стоят 11 игроков на поле и 15 игроков на скамье выстроены. Начинает играть музыка гимна – и они все молчат. Они все молчат. Ни слова. После этого, уже после матча – капитану задается вопрос. Он говорит: "Это было общее решение команды". Это 26 человек плюс, имейте в виду, еще другие члены. Физиотераписты, массажисты – неважно. Это большое количество людей, вместе решивших не петь гимн в качестве жеста солидарности с протестующими, которых безжалостно убивает эта исламская гвардия.
Они это совершили. На стадионе появились плакаты "Любовь", "Мир" – в общем, такие, антирежимные. Сегодня они играли против Уэльса. И сегодня они как-то исполняли гимн... Что-то они пели, но они рот почти не раскрывали. Я полагаю, что за эти дни на них было огромное давление со стороны режима. Я думаю, запугивали семьи, запугивали друзей, детей – кого угодно. Но они пели через силу. Это было видно: что они не хотят этого делать. Вот это есть форма гражданского протеста. Это есть что-то, что сохраняет лицо целой стране, целому народу, целой культуре.
Вот 26 человек, которые принимают такое решение, – они, в принципе, реально спасают нацию, извините за высокое выражение. В России ничего этого нет вообще. Вы понимаете? Ничего этого нет.
Я даже себе представляю... Ладно, это моя фантазия, но я представляю: если бы там играла сборная России и играли бы гимн Российской Федерации, то они бы все кричали в экстазе эти слова гимна. А вот Иран – нет, несмотря на все. Я как-то даже говорил, что я бы сборную Ирана исключил из чемпионата мира за то, что Иран поставляет дроны и, возможно, баллистические ракеты России. Сейчас я понимаю, что я был не прав, потому что мы бы не видели этого жеста, мы бы не видели, что есть люди, которые готовы...
– Что там есть сопротивление.
– Что там есть сопротивление и есть хотя бы моменты отсутствия страха. Вот это важный момент. В России я не вижу ничего этого. Да, люди разъехались, да, создали огромное количество Telegram-каналов, да, по большому счету, разговаривают между собой. Это же между собой. Даже когда мы с вами разговариваем, я не знаю, по меньшей мере из украинцев кто может нас слышать. Я думаю, слушает и смотрит...
Россияне, выехавшие из страны, даже не замечают жест сборной Ирана, отказавшейся исполнять гимн. Они все время обсуждают, когда умрет Путин
– Очень много, конечно.
– Да, украинцы нас знают. И мы в состоянии даже разговаривать с простым украинским народом, с которым мы жили столько лет и который... По меньшей мере я. Вы жили всю жизнь, а я жил столько лет. И я имею смелость сказать, что я немножко его понимаю.
Но с русским народом все эти люди, которые уехали, – у них же нет никакого общего языка. У них же нету... Я удивляюсь: они даже не замечают этот жест сборной Ирана. Они даже не понимают, что может быть такой человеческий поступок, что его надо заметить, что о нем надо говорить. Они даже этого не видят. Они все время обсуждают, когда умрет Путин.
– ФИФА добилась снятия запрета на ЛГБТ-символику на стадионе во время футбольных матчей во время чемпионата мира, о котором вы сейчас говорите.
– Ну, не совсем добилась.
– А в это время Госдума России голосует закон о запрете любой пропаганды ЛГБТ-символики... Там много-много чего. Не имеет значения. Много времени они это обсуждали, но вот сейчас, под шумок войны, они и это протащили.
– Вы понимаете, Леся, тут же тоже такая история... То есть я говорю: почему ЛГБТ как бы с ФИФА? Тот же Инфантино говорит, что "мы должны понимать, что есть культуры, есть традиции, мы не можем их нарушать, мы все же должны жить в мире взаимопонимания, что футбол объединяет всех", что правда, и так далее. Но капитаны обычно в европейских сборных – у них повязка – радуга. Это как бы one love называется: "одна любовь". Это значит, что любовь превыше всего. Это не имеет значения. Главное – это любовь.
Ну, тут они это запретили. Сказали, что все капитаны должны быть в одинаковых повязках. Так сборная Германии перед матчем, после уже исполнения гимна, – они делали коллективную фотографию. Они все закрыли рот вот так [рукой]. Это был их жест протеста. Мы же говорим... ЛГБТ, не ЛГБТ... Мы же говорим про любовь. Это же любовь. А любовь одна. Но, к сожалению... И тут я опять должен вернуться к Зигмунду Фрейду: к сожалению, в российском обществе это все равно преобладание Танатоса, это преобладание разрушительного. Они любовь не ценят.
– Савик, но при этом огромная часть тех, кто проголосовал... Я не говорю уже об администрации Путина и его окружении, а те, кто в Госдуме голосовал за запрет, – они же являются представителями ЛГБТ.
– Они не представители ЛГБТ – они пидорасы. Это другое. Есть представители ЛГБТ, есть "голубые", есть люди однополой любви, есть транссексуалы – есть всякие. А есть пидорасы. Это другое. Пидорасы – это совсем другая категория.
Путин к своим детям безразличен. Для него любовь как человеческое чувство отсутствует
– Не могу с вами не согласиться, да.
– Тут вот это. Так вот эти пидорасы – они и приняли это решение. Ну а как? Как услужить? Я иногда слушаю интервью... И долгие интервью [бывшего друга Путина] Сергея Пугачева с Димой я слушал, потом было тоже достаточно длинное интервью с Марком Фейгиным у Пугачева, и вы же делали интервью с Пугачевым. Вот то, что меня реально затронуло, – это его отношение к своим детям. Он к ним безразличен. Для него любовь как человеческое чувство отсутствует. И он окружил себя людьми такими же. Ну плюс пидорасами. Вот это единственное, что я могу сказать.
К сожалению, в человеке это есть: двойственность, коварство, двоемыслие... Но хотя бы у нормального человека есть какая-то храбрость, какие-то "ну елки-палки, я за это не буду голосовать, потому что я считаю, что любовь – это превыше всего, и вообще-то я тоже люблю мужчин", к примеру. Ну скажи это. Чего? Что с тобой сделают? Не выберут в очередную Государственную думу? Боже мой...
– Это вы сейчас о ком? Скажите конкретно.
– Ну вот, скажем, о российском парламентарии каком-нибудь. Каком-нибудь из них. Их же там всяких, как в любом народе, как в любом обществе, как везде. Есть такие, есть сякие. Одни любят так, другие любят иначе. Ну как? Это же любовь. Знаете, когда ты ставишь вопрос об усыновлении, и это вопрос уже достаточно сложный: как будет расти ребенок, скажем, в однополой семье... И аргументов-то, по большому счету, два. А скажите, что лучше: расти вне семьи, вне любви в каком-нибудь – не знаю – затерянном интернате, где с тобой обращаются, как обычно обращаются в интернатах, или жить с двумя людьми, которые тебя реально любят, где ты по-настоящему испытываешь любовь? Вот где этот выбор? Ну понимаете? И вообще если церкви об этом спорят – ну бог с ним. Но когда влезают в это политики – ну это пошло. Это реально пошло. Просто пошло. Потому что... Понимаете, Борис Джонсон должен был уйти в отставку, потому что он устроил вечеринку во время локдауна COVID. Вечеринку устроил. Даже не оргию.
– Да, хотела сказать.
– Даже не оргию. Понимаете? Ну ладно, давайте... Это такая тема... Вот это же самая большая проблема Украины. Да, самая большая проблема Украины: что решения этих людей, их трусость, их малодушие, вообще отсутствие их характера – с этим всем сталкивается Украина. В Украине же тоже вопрос, скажем, ЛГБТ не такой простой. Да? Тут тоже вопрос сложный. Но по меньшей мере в Украине нет такой суперагрессии, нету...
– Ну да. Мне кажется, это вообще несравнимо. У нас толерантная страна.
– Да, Украина гораздо более... Вообще то есть нельзя сравнивать Украину с Россией.
– И по пальцам можно пересчитать тех, кто агрессивен в этом отношении и еще и агрессивно публично это отстаивает. Все-таки в этом смысле у нас ситуация намного лучше. Савик, видели это видео, фотографию – со встречи в Армении, где от Путина просто все как от зачумленного шарахались на коллективном фотографировании?
– Нет. Признаюсь, не видел.
– А я хотела, чтобы вы это прокомментировали. Приятное зрелище.
– Нет, Леся, я не видел эту фотографию.
– Они вышли на традиционную фотосессию, как обычно. И что [премьер-министр Армении Никол] Пашинян за три километра, что – не помню, с этой стороны кто там был. И они так все друг с дружкой разговаривают, а он стоит посерединке, и к нему никто не подходит, и наоборот, от него все отодвигаются.
– Ну, понимаете, я думаю, что символика в том, что он сегодня показал, что он не может решить ни одной проблемы. И, в принципе, это уже было заметно в 2000 году, когда он начал Вторую чеченскую войну. А эта война была больше ради рейтингов, чем ради освобождения от террористов.
Но все последующие конфликты, в которые он втягивал Россию: Грузия, Сирия, Центральная Африка, Мали, сейчас Украина, я уже не говорю про те конфликты между Арменией и Азербайджаном, где Россия должна была быть каким-то гарантом чего-то. Вот сегодня к России нет никакого доверия. Она не может быть гарантом ничего. Путин не может никому ничего гарантировать. В него никто не верит. Никто не верит ни одному его слову.
Я думаю, что ОДКБ распадется. На место ОДКБ должна прийти Турция
– Видите, Пашинян даже не подписал финальный документ ОДКБ.
– Я думаю, что ОДКБ распадется. Потому что никому эта организация сегодня не нужна, никому она ничем не помогает, и Россия помочь не может. Я думаю, что на место ОДКБ, по большому счету, должна в большом объеме прийти Турция, реально. То есть Турция, наверное... Создание турана, то есть дуги тюркской культуры, которая простирается до Туркменистана, – в принципе, это гораздо более надежный партнер сегодня для всех этих стран, чем та же Россия.
Когда мы говорим, что есть какая-то угроза со стороны талибов, – во-первых, я, честно говоря, этой угрозы не очень понимаю. Потому что надо понимать, кто такие талибы, надо понимать, что такое Афганистан. Талибы – это в основном пуштуны. И пуштуны к Средней или Центральной Азии имеют не большое отношение. Там есть таджикская часть Афганистана, есть узбекская часть Афганистана и есть туркменская часть Афганистана, есть иранская часть Афганистана и есть пуштуны: это, можно сказать, пакистанская часть Афганистана. Потому что пуштуны живут по обе стороны границы. И это большое количество людей. Мы можем себе представить, что в какой-то момент... Ну, когда Ахмад Шах Масуд был жив... Я напомню нашим зрителям... Но это так, чтобы люди помнили. Ахмад Шах Масуд – лидер Панджшерской долины, его называли Львом Панджшера советские войска – был убит во время теракта 10 сентября 2001 года, то есть за день до 11 сентября. Что очень символично, и никто не понимает пока еще, почему и кто. Но я о чем? Может появиться в какой-то момент лидер или политическая сила, которая захочет объединить Таджикистан.
И это будет достаточно мощная персо-культурная... Это все же персидская культура. Будет вот такое, большое, государство. Может появиться большой Узбекистан. Может. Потому что генерал [Абдул-Рашид] Дустум (бывший вице-президент Афганистана. – "ГОРДОН"), который во время советского вторжения был легендарной фигурой, – там есть его последователи, есть люди. И может оказаться такая... И может быть большой Туркменистан. Но это все равно все говорит о том, что Россия там вообще не нужна, она вообще ни о чем. Там скорее будет влияние Турции. Я даже не знаю, сколько... Китай, может быть, там будет делать инфраструктуру, будет вкладывать, будет получать свои дивиденды, несомненно. Может быть, даже будет где-то гарантом безопасности, как он попытался стать в Казахстане в начале этого года.
Но не об этом. А фотография, которую я не видел... Я даже не про фотографию. Я о том, что Россия в лице Путина перестала быть вообще надежным посредником в любом конфликте. Вот в любом конфликте. Сейчас Россия никому не нужна. И Пашинян тот же понимает, я думаю... Проблема армянского народа есть. Потому что армянский народ чувствует себя очень великим народом, и вот это чувство величия иногда не позволяет находить общий язык с народом, который они чувствуют не настолько великим, таким, как Азербайджан. Но это частность. Но Пашинян понял, что ему с Алиевым напрямую гораздо легче найти общий язык, чем с Россией. А чем Россия ему помогла?
– Я думаю, он обижен на Путина.
– Знаете, на обиженных воду возят. То есть я думаю, что он понял. Проблема Пашиняна – что он должен убедить армянский народ, что мир надо находить между собой. То есть что азербайджанцам и армянам надо находить мир между собой, что никакая Россия... Россия только может этим воспользоваться.
– А вы знаете, в частных беседах азербайджанцы, армяне, которые живут в Украине давно... Сколько раз была эта тема, просто за столом... Всегда говорили мне, что на самом деле они считают, что виновник конфликта, длящегося достаточно давно между их странами – это именно Россия. Неважно, в каком состоянии тогда была Россия: то ли современная, то ли еще советская.
Всегда корень проблемы – это то, то... Тот же Сталин – мы же знаем, как он делал. Он разделял максимально все народы. Он брал карту – и так чертили границы, чтобы всегда между республиками оставались территориальные претензии на всякий случай потом, чтобы если захотят расходиться, чтобы уже воевали за это. Вы же замечали, наверное, – да? – как они карту чертят. Всегда территориальные претензии, чтобы потом была почва для конфликта.
– Наверное, да. Я думаю, что это правда. Потому что то, что мы видим на Южном Кавказе сегодня, – это, конечно, нам говорит, что мина была заложена очень давно, что это все неспроста. Но я просто думаю, что как-то народы Южного Кавказа все равно должны эту проблему решить сами. Да, Россию надо выгнать из Абхазии и Осетии. Да она и сама оттуда уйдет. То есть у нее нет ни сил... Там серьезный клубок проблем. Я понимаю, там есть Иран, который очень сильный игрок, который играет сейчас в свою игру очень агрессивную по отношению к Азербайджану; есть Армения, которая, в общем-то, слабая, и она все время надеялась на Россию, а сейчас перестала и не знает, к кому примкнуть по-настоящему. И единственный ее союзник – это Франция. Но Франция – этого мало.
– США.
– Ну, Соединенные Штаты, да. Но тогда Армения должна понять, что у нее с Азербайджаном должно быть что-то вместе, потому что для Соединенных Штатов Иран – это враг. И если Иран враждует с Азербайджаном, то Армения должна быть на стороне Азербайджана, а не против Азербайджана. Тогда она может рассчитывать на Америку. Тот же самый вопрос Грузии.
Но вы, Леся, затронули Грузию... Просто иногда я думаю о Михаиле Саакашвили, о котором, конечно, никто ничего не говорит уже давно. Насколько я понимаю...
То, что сделали с Саакашвили, – это месть Путина
– Мы об этом вспоминаем. И Дима практически каждый эфир об этом говорит. Потому что это такая боль – то, что с ним сейчас там происходит... И конечно же, как только падет режим Путина – так, я думаю, и Саакашвили освободят из тюрьмы. Потому что сейчас в Грузии находится полностью пропутинская власть, которая, собственно говоря, в угоду этому и работает.
– Да, да, конечно. То, что сделали с Саакашвили, – это месть. Это месть Путина. Это ничто иное – это месть Путина. Настоящая месть Путина руками этих вот своих ставленников в Грузии. Да, это так.
– Такие новости оттуда доходят... Ужасные. И по диагнозам, и по состоянию. Я очень надеюсь, что... Михаил Саакашвили – он боец, он по натуре своей боец и всегда был бойцом. И я надеюсь, что все-таки он выйдет как можно скорее, и выйдет в таком состоянии, что сможет полностью восстановиться, чтобы продолжать уже дальше дело свое или в Грузии, или в Украине, но тем не менее по созиданию.
– Извините. Это мне только что принесли новость, что Иран выиграл у Уэльса 2:0. И я рад за них. Потому что они проиграли Англии 6:2... Извините, Леся. Давайте закончим с Михаилом. Я слышал перечень болезней, среди которых деменция. Я не знаю, это правда или нет, но там такой перечень болезней... Я надеюсь, что его мама нас не слышит. И я не знаю, это правда или нет, есть ли какая-то комиссия медицинская независимая, которая может оценить его состояние здоровья или не может... Если у человека 24 болезни реально, то его надо срочно эвакуировать куда-нибудь в нормальную страну, где ему окажут нормальную помощь.
То, что с ним происходит там, в тюрьме, и что ему вводят какие препараты, и что с ним происходит, никто контролировать не может. Во-первых, это настоящий лидер современной Европы, который очень много сделал для Грузии. Во-вторых, это человек. И человек имеет право. И Михаил Саакашвили имеет право на лечение и на свободу. И это тоже для меня... Я вам говорю: в Европе реакции никакой практически. Кому-то он симпатичен, кому-то он не симпатичен, для кого-то он слишком агрессивный, для кого-то он слишком нахальный, для кого-то, наоборот, он очень-очень привлекательный... Да не в этом дело. Это человек. Это в первую очередь человек. И нельзя позволять в 21-м веке с человеком творить такое, что с ним творят в этой тюрьме.
А что касается Ирана, то я хочу сказать, что для них это было... Я думаю, они проиграли Англии 6:2, потому что на групповом эмоциональном уровне принятие такого решения, чтобы не петь национальный гимн, я думаю, у них отобрало столько энергии внутренней... Понимаете? Все же игрок выходит на поле, команда выходит на поле – у них есть какой-то настрой, какой-то дух, что-то, что их держит вместе и заставляет их – не обязательно побеждать, но бороться. А тут, в матче с Англией, – я чувствовал, что они истощены. Просто истощены. Ну сейчас они как-то восстановились. Я уже рад, что они восстановились. Я от человека, который требовал их исключения с чемпионата мира, начинаю за них болеть. В общем, видите, как жизнь странно поворачивается.
В России движения против войны пока не видно. Да, люди боятся. Поэтому я и уважаю иранских футболистов
– Да, Савик, становитесь их болельщиком. Интересно.
– Меня человеческая храбрость вдохновляет. Вы понимаете? Вот мы говорим... Я вам привожу пример: Дима Муратов, лауреат Нобелевской премии. Я слушаю его интервью. И вот ему задают вопрос: русский народ... Он говорит: "В принципе, я горжусь". Нет, с одной стороны, он скорбит. С другой стороны, он гордится. Скорбит, что это Россия делает. А гордится он теми людьми, которые выступают против, которые сели в тюрьмы, которые не побоялись... Да, я думаю, что он прав: что этими людьми, их 17 тысяч примерно... Мне всегда больно называть количество людей примерно, потому что каждая человеческая жизнь имеет свою ценность.
– 17 тысяч на 143-миллионную страну.
– Да, 17 тысяч на страну. Так я говорю: я бы ему ответил, но, к сожалению, у нас пока еще не было возможности общаться после его Нобелевской премии. Я [бы] его спросил: "Скажи мне, пожалуйста, когда ввели советские войска в Чехословакию в 1968 году, в августе, и когда на Красную площадь вышло семь человек..." И все эти семь человек были помещены в психушки, и поэтесса Наталья Горбаневская, царство ей небесное, – она даже вышла в коляске со своим ребенком... Ребенка, слава богу, не поместили в психбольницу, но ее поместили. "Вот эти семь человек, которые вышли против вторжения в Чехословакию в советское время, на Красную площадь – это равноценно 17 тысячам?" Я думаю, что да.
И мы тогда можем говорить, что в Советском Союзе 300 миллионов людей, и семь человек вышли в протест против вторжения в Чехословакию. Ну, примерно 17 тысяч человек храбрых россиян жертвовали собой реально – и сели в тюрьмы или несут тяжкие наказания за то, что они против этой войны.
Можно этим гордиться? Этим можно гордиться, этим нужно гордиться, но нужно признавать, что в России движения против войны, движения против преступлений, которые совершаются на земле Украины, – этого движения пока не видно. Оно немыслимо.
Да, мне говорят, люди боятся. Это верно. Люди боятся. Поэтому я и уважаю иранских футболистов, которые, несмотря на то, что у них там семьи, друзья, и это большие кланы, как мы знаем: это же иранское общество, – что все же 26 человек не побоялись это сделать – я их уважаю.
Путин считает православную церковь Московского патриархата государственной корпорацией, которую возглавляет
– Савик, ячейка русского мира в центре Киева. Обыски в Киево-Печерской лавре, Московский патриархат... То, что нашли там у них, – это, собственно говоря, ожидаемо. Заведены уже уголовные дела. Ваша позиция. Зарегистрирован законопроект о запрете Русской православной церкви, по сути, здесь. А как вы к этому относитесь?
– Я к этому отношусь... С болью в душе. Я вам объясню почему. Я думаю, что вопрос веры – это не вопрос светской политики. Я, Леся, реально не знаю, что нашли в Лавре. Я полагаю, что там могло быть огромное количество агентов влияния. Я в этом совершенно не сомневаюсь. Я даже в этом уверен. Понимаю, что Путин ведь считает православную церковь Московского патриархата государственной корпорацией, которую возглавляет.
– Ну это же люди в погонах, которые на девятый месяц широкомасштабного вторжения продолжают внутри Киева, собственно говоря, призывать "русский мир" и являться непосредственными проводниками. Да, там, за редким исключением. Но руководство-то – понятно, как себя ведет и как действует.
– Да. Я говорю о запрете Русской православной церкви вообще на территории Украины. Я понимаю, что в условиях войны это невозможно, но я не знаю, как к этому относятся верующие, прихожане. То есть как к этому относятся прихожане, паства, грубо говоря, вот православные Киевского патриархата и православные Московского патриархата. Я не знаю как. Тут главное – не делать ничего сегодня в Украине, что раскалывает. Мне кажется, что это очень важно.
– Ну а нормально прихожанам песни, прославляющие Россию, петь?
– Конечно, не нормально. Конечно, не нормально, когда убивают людей. Конечно, это не по-христиански. Несомненно, это не по-христиански. Я с этим не согласен. Я просто говорю, что это очень-очень деликатная тема, это очень... Знаете, запрещение темы... Мы живем в обществе, которое вообще-то общество безбожников – так вот, честно, говоря. Вот я себя не отношу ни к одной монотеистической религии. Ни к иудаизму, ни к исламу, ни к христианству. Но неважно. По меньшей мере я это изучаю.
И вот я смотрю пример: папа римский выступает с проповедью в воскресенье, где он говорит, что нужен мир и так далее. И начинается со стороны: "Папа римский... Деньги Путина в банке Ватикана. Папа римский – агент ФСБ..." Ребята, вы что, свихнулись? Папа римский должен говорить о войне, что ли? Проходит две или три недели. Папа римский на днях говорит, что то, что Россия творит сегодня, – это сродни Голодомору. Иными словами, геноцид. И никто ни слова. Ребята, в Украине как-никак часть населения – оно верит в папу римского. Оно есть частью Римской католической церкви. И к лидеру церкви и вообще к духовному лидеру верующих надо относиться с уважением. Даже если тебе не нравится то, что он говорит.
Вот, скажем, Иоанн Павел Второй – Карел Войтила – да, он был замешан в банковском скандале банка Ватикана. Там история сумасшедшая с кардиналом Марцинкусом и так далее, и так далее. Неважно – я сейчас не вхожу в детали. Но почему папа позволил этому Марцинкусу, который литовского происхождения, но все равно рожденному в Соединенных Штатах, – почему он ему позволил эти все финансовые манипуляции? Потому что через Марцинкуса он спонсировал "Солидарность" в Польше. Да? А "Солидарность" Польши начала развал Советского Союза по-настоящему. Вот если мы скажем, где начался развал Советского Союза, то он начался в Польше, в Гданьске.
Знаете, разные папы бывают. Этот папа – я даже слышал, его называют левым. Я говорю: ребята, левый папа – это что такое? Это ленинист – или как? Левый папа... У вас в мозгах это как-то укладывается? Вот я слышу такие вещи. Поэтому когда я говорю о религии, Леся, я очень осторожен. Потому что я понимаю, что у верующих есть свои чувства. И я понимаю, что их духовные лидеры могут быть и шпионами, и агентами, и вообще плохими людьми, и вообще людьми от дьявола. Я это понимаю. Но я очень осторожно к этому отношусь, потому что я очень боюсь обидеть чувства верующих. Вот только в этом.
Поэтому, когда Верховная Рада принимает решения, она должна быть уверена, что она не раскалывает. Это очень важно: должна быть уверена, что не раскалывает. Украине не нужен сегодня раскол. Вообще никакой, ни в какой сфере. Сегодня нельзя.
И когда я слушаю Кривоноса, мне больно становится. Мне реально больно становится. Человек встал на защиту аэропорта "Жуляны", черт подери. Чего вы от него хотите? Только потому, что он вашей партии не принадлежит, – то вы против него готовы уголовное дело возбудить? Вы готовы наручники на него надеть, потому что вам не нравится та политическая сила, которой он симпатизирует, или что бы это ни было? Или вам [главнокомандующий ВСУ Валерий] Залужный не нравится? Вы понимаете, когда я слышу интервью с моим любимым [военным экспертом] Агилем Рустамзаде, и ему корреспондент "Зеркала недели" говорит: "Вы знаете, когда Time американский готовил материал по Залужному, и Залужный должен был попасть на обложку, то из Офиса президента позвонили послу Украины в Вашингтоне и попросили повлиять на Time, чтобы они Залужного не ставили на обложку". Я не знаю, это правда или нет. Я вообще не знаю.
Но это все же корреспондент "Зеркала недели". "Зеркало недели" – вполне уважаемое издание. То есть оно не придумывает, я так полагаю. Если они это придумали – значит, они идиоты. Но Рустамзаде даже не знал, как выкрутиться из этого, потому что, естественно... Ты азербайджанскому военному эксперту задаешь такой вопрос. Но я говорю: если бы в этом была хотя бы доля правды, то зачем... Я вот против любого раскола сегодня в Украине. Любого раскола. Потому что это в пользу Путина. Правильно?
– Конечно. Я вам сейчас задам вопрос, который объединяет всех абсолютно. Значит, в очередной раз, но очень громко, уже замминистра иностранных дел России заявил о том, что в Украине полно биолабораторий, которые изготовляют какие-то суперстрашные вещи, которые, естественно, будут направлены против России. В общем, это сейчас главная задача. И как с этим бороться? Вот что вы думаете?
– А кто это из замминистров? На Z который?
– Нет. Кажется, Жуков или... Не помню.
– Неважно. В общем, заместитель министра иностранных дел России. Леся, я вообще не обращаю на их заявления никакого внимания. Понимаете, я на их заявления не обращаю никакого внимания, потому что если вдруг их заявления имеют какой-то смысл, это появляется в заголовках западных газет – и я это вижу. А если это бессмысленная пропаганда, которой они постоянно играют и пытаются кого-то... Понимаете, на уровне Организации Объединенных Наций этот человек с лицом Фантомаса...
Понимаете, тут дело такое. Я уже не могу... Вот обрыдло. Ну вот я их не могу слушать. Ну реально я их больше не могу слушать. Потому что вы что, издеваетесь над человечеством? Над интеллектом людей? Вы что, считаете, что все такие же как вы?.. Я даже не знаю, как их назвать. Это же вообще... Понимаете? На это тратить время, когда есть что-то серьезно [более важное].
Вот, скажем, саммит G20. Путин не прилетает, окей. Он понимает, что с ним там будут нехорошо себя вести. Или потому, что ему врачи говорят, что лететь так далеко не надо. Ну окей. Потому что Бали – это далеко. "А если что-то случится, Бали – это же остров, там нет медицинской инфраструктуры. Надо будет брать вертолет, отправлять вас в Джакарту. А пока мы долетим, вы еще можете умереть. Поэтому лучше туда не лететь". В общем, может быть такая причина, может быть всякая причина. Прилетает Лавров... Слушайте, какая разница, что сказал там Лавров? Никакой. Ну абсолютно. Он мог и не прилетать. Он мог прилететь, показаться, сняться на фотографии – и улететь.
– Ну все обсудили его футболку, его iPhone и его часы Apple Watch.
– И что? Знаете, ну обсудили его часы...
– Вот интересно наблюдать за русскими каналами пропагандистскими. Они же продолжают этим кормить население.
– Да.
– У них там пока сейчас разброд и шатание конкретное. Потому что вот буквально несколько дней назад на одном из главных их ток-шоу, которое ведет Скабеева и ее муж Попов. Он еще и по совместительству сейчас депутат Госдумы от правящей партии. У него случилась настоящая неконтролируемая истерика, он стал кричать: "На чем же мы ездить будем, если мы всего западного лишимся? Что, на дрезине? А летать на чем? А звонить чем? А носить что? Да у нас же ничего нет. Кто за это будет отвечать?" И этот вопрос повис, знаете. Там же куча участников, Скабеева, которая так стояла, и видно было по ее глазам, что она его хотела стукнуть, но истерика у него не прекращалась.
– Ну так а что? Сегодня или вчера была новость: они возобновили выпуск автомобилей "Москвич". Ну вот есть уже на чем ездить.
– Без тормозов. Там какая-то система, где тормоза... Которая безопасность обеспечивает в той модели – там какие-то запчасти не российские, поэтому они решили этим пренебречь. И, в общем, и так сойдет. Какая разница?
– Нет, нет, правильно, Леся. Но вопрос же в другом. Если ты российский патриот Попов, то ты не такой вопрос задаешь, спрашивая: "На чем мы будем ездить и по каким телефонам разговаривать, чего-то и чего-то, и какими микрочипами мы будем пользоваться, и почему мы должны вытаскивать микрочипы из стиральных машин и вставлять их в пушки?"
Вопрос [должен быть] совсем другой: "Путин, почему ты нас держал на газовой игле и нефтяной игле 20 лет вместо того, чтобы развивать экономику и развивать людей? Что ты с нами сделал? Ты из нас сделал пушечное мясо. Мы тебе нужны как пушечное мясо? Больше мы тебе не нужны никак? Потому что ты за нефть и за газ все себе покупаешь и все дворцы себе строишь, и своих друзей обогащаешь, а мы никто. То есть мы никто, мы твои холопы. Или мы тебя обслуживаем на телевидении, хорошо оплачиваемые, или мы, там, дворы подметаем, или мы – что? А что еще такого мы делаем? Мы больше ничего не делаем, потому что ничего не умеем. Мы ничего не умеем, потому что мы жили на нефти и газе. Почему ты нас за эти деньги не научил делать что-то еще? Почему мы: такая большая, такая важная, такая себя уважающая страна – почему нет ничего сделанного в России вообще, кроме нефти и газа? Почему made in Russia не существует? Путин, что ты с нами сделал?" Вот вопрос.
А не когда ты уже угробил страну практически, ты уничтожил 70% инфраструктуры твоей соседней страны, которая, в общем-то, большая европейская страна – 44 миллиона – и тут вдруг ты задаешься вопросом: "А на каком автомобиле я буду ездить?" На кладбище ты будешь ездить, мой дорогой. Эти автомобили пока еще остались.
– Савик, вышел новый сезон "Короны". Вы наверняка смотрите...
– Нет. Я смотрю начало "Короны" для начала. Я читал отзывы. Это я зря сделал, но я читал отзывы про последний сезон.
– Вот я тоже это сделала. Я еще не видела. Давайте зрителям скажем, кто не знает. Это фильм, который делает Netfix, о жизни британской царской семьи.
– Нет, это делает BBC для Netflix. Это существенней, потому что последний сезон не вызывает у королевской семьи больших вопросов, а предпоследний сезон, то есть седьмой, который посвящен принцессе Диане, – он вызвал огромное количество вопросов. И королевская семья попросила ВВС убрать его вообще из эфира. И ВВС сказала: "Да пошли вы". В общем, это такой сезон – принцесса Диана. Но это вся история Елизаветы. Она еще со времен ее отца.
– И Черчилля в начале.
– И Уинстона Черчилля, и все. В общем, это, конечно, очень хороший сериал. Это реально очень хороший сериал. Последний сезон... Я же сейчас никого не обескураживаю. Я говорю: посмотрите первые семь, потом восьмой – сами решите. Если есть у вас свет и если есть возможность. Это уже такое. Но первые семь сезонов великолепные. Я думаю, что это история 20-го века. Ну, Британская империя... Что вам сказать? Со всем хорошим и со всем плохим. Это, конечно, сильно. Это очень сильный сериал. А последний сезон... Вы понимаете, он слишком близок к современности. Мы слишком хорошо все это помним. Если, там, послевоенные годы мы не помним вообще: особенно новое поколение, скажем, – то то, что уже в восьмом сезоне, – мы слишком хорошо это помним. Поэтому это уже не вызывает такого эффекта. Ну, хорошая история.
– Савик, я хочу, знаете, закончить сегодняшний наш эфир вашим поздравлением. Потому что на этой неделе, 22 ноября, у вас был юбилей. Конечно, не так мы хотели и планировали его отмечать. Потому что в прошлом году, то есть ровно год назад, 69 лет ваши мы отмечали в Вильнюсе, на родине вашей. Это было очень интересно, это было очень резонансно.
– Да.
– Мы помним: в вашем дне рождения участвовала вся страна, причем не одна. Но да, конечно, не так, как в Киеве сейчас: ни воды, ни света, ни тепла. Все восстанавливают – все будет хорошо. Но какое желание вы загадали на свой юбилейный день рождения?
– Чтобы я мой 71-й год отмечал в Киеве. Я вам абсолютно честно говорю. В Киеве, в кругу друзей, без всяких слухов о том, что мы готовим. Это была бы мечта. Это мечта реальная. Павел Елизаров всегда считал, что мой день рождения – это наш корпоративный праздник. Я этому очень сильно сопротивлялся. Потому что не очень люблю день рождения. Потому что поздравления – надо отвечать, надо улыбаться, надо выпивать со всеми... Но Павел всегда считал, что мой день рождения – это наш корпоративный праздник к Новому году.
И поэтому 22 ноября мы обязательно отмечали у нас в студии, приглашали людей, даже артистов. Это было всегда очень весело и всегда очень громко, и всегда очень пышно.
В прошлом году мы этого не сделали, потому что было это ощущение войны, надвигающейся тревоги, и мы сказали, что устраивать праздник в Киеве – это было бы совершенно неправильно. И тут – как на голову Ньютону упало яблоко – я вдруг понял: "Подождите. 69 лет... Это значит, ровно 50 лет назад я покинул Литву. То есть когда она еще была в составе Советского Союза. Ну 50 лет – это все же дата. Поэтому давайте отметим это в Вильнюсе". И мы все решили полететь в Вильнюс. И это было не столько 69 лет, сколько 50 лет с момента, когда я покинул Вильнюс. А вот 71-й год... Если, дай бог, это бы произошло в Киеве и произошло у нас на студии – ну, Леся, это... Вот моя мечта.
– Савик, я вам этого искренне желаю. И вам, и себе, и всем-всем.
– Спасибо.
– С днем рождения вас.
– Спасибо.
– Здоровья, победы Украины, счастья. Вот у вас много энергии правильной, злой энергии с точки зрения направления оккупантов. Я вам хочу пожелать, чтобы это сохранялось еще долгие-долгие годы. Потому что если говорить о том, как вы выглядите, – вы выглядите прекрасно. Ну и, судя по всему, внутреннее состояние соответствует внешнему.
– Спасибо, Леся. Да, есть во мне эта внутренняя злость. Она есть. Я не то что не могу – я не хочу ее скрывать.
– Савик, спасибо вам за сегодняшний наш эфир. Спасибо всем зрителям, которые были с нами. Кто смог присоединиться, у кого есть свет, интернет, возможность нас смотреть, кто смотрел сейчас. Кто не сможет – включит все равно. Все ремонтируется. В Киеве уже более чем в 50 процентов домов вернулся свет, а значит, и интернет, вернулась вода. Везде вернулась вода. Поэтому мы надеемся, что все будет хорошо. Но все в любом случае будет хорошо. Пока просто время борьбы.
Поэтому в следующую пятницу, в шесть часов вечера, как всегда, мы будем вас ждать на наших YouTube-каналах "Алеся Бацман", "В гостях у Гордона", "Дмитрий Гордон". И будем подводить итоги следующей недели с Савиком Шустером.
– Спасибо. И держитесь, друзья, реально. Вы все в моем сердце, вся страна реально, все люди.
– Спасибо, Савик. Слава Украине.
– Героям слава.