0 Киев
Наказание не только Путина: как Украина должна изменить систему расследования военных преступлений?
Украина более 10 лет находится в состоянии войны. Более двух с половиной из них пришлись на полномасштабную. Агрессор ежедневно продолжает совершать международные преступления: обстрелы гражданского населения и объектов гражданской инфраструктуры, изнасилования, внесудебные казни, похищения.
Количество преступлений против человечности и военных преступлений невозможно оценить, ведь большинство из них совершено на оккупированной территории, к которой нет доступа. Но уже имеющегося объема достаточно, чтобы говорить о невиданных вызовах для украинской системы правосудия.
Впрочем, мы должны обеспечить эффективные расследования. И подготовить систему к моменту, когда количество документально зафиксированных сообщений о преступлениях многократно возрастет.
Один из механизмов, способный помочь расследованию, – это гибридный механизм правосудия, когда украинские судебные и правоохранительные органы, а также органы прокуратуры будут работать с полноценным привлечением международных специалистов с опытом работы в условиях вооруженных конфликтов. Автор этих строк еще с 2019 года является приверженцем такого подхода. Однако если смотреть реалистично, то построение механизма правосудия с международным элементом – скорее дело будущего.
К тому же это требует внесения изменений в Конституцию, что невозможно во время войны.
Но потребность сделать национальную систему правосудия более эффективной от этого не исчезает.
Международный уголовный суд также не поможет, и то, что Украина приняла закон о ратификации Римского устава, ничего не меняет. Даже чисто из-за того, что в МУС попадет небольшая часть международных преступлений, только ключевые из них – так называемые big fish.
То, что более 20 стран мира расследуют вероятные преступления из-за принципа универсальной юрисдикции, также не уменьшает потребность Украины иметь эффективную национальную систему правосудия, которая сможет расследовать все четыре типа международных преступлений: агрессию, военные преступления, преступления против человечности и геноцид. Мы должны это сделать, в том числе для того, чтобы удовлетворить огромный запрос на справедливость, который есть в украинском обществе.
Почему нам нужны изменения?
Статистическая информация о преступлениях, совершенных в условиях вооруженного конфликта, позволяет сделать определенные выводы.
К первому полугодию 2024 года зарегистрировано более 135 тыс. уголовных производств по ст. 438 Уголовного кодекса Украины (нарушение законов и обычаев войны) о преступлениях, совершенных после начала полномасштабной агрессии. Начиная с 2016 года было зарегистрировано еще около 30 тыс. преступлений.
Согласно действующему Уголовному процессуальному кодексу, такую категорию преступлений должна расследовать СБУ, поэтому у них находится основной объем – более 115 тыс. производств.
Но и в Нацполиции находится около 21 тыс. производств. Почему так происходит? Важно понимать, что местом совершения преступлений является вся территория Украины, ведь те же ракеты или Shahed летают повсюду. Как правило, на место происшествия первыми выезжают следователи и прокуроры, они документируют.
Но из этих более 135 тыс. дел большинство находится на начальном уровне.
С 2022 года сообщено о подозрении около 600 человек. И это не удивительно, учитывая, что в расследовании этой категории преступлений возникает осложнение с идентификацией российских военных, совершавших преступления, и с последующим привлечением их к ответственности. Эта работа важна, но надо осознавать, что она будет длительной.
И для того, чтобы ее эффективность возросла, нужно трансформировать инфраструктуру в отношении международных преступлений.
Каким критериям должна отвечать национальная система?
В первую очередь в центре правосудия должны стоять интересы потерпевших. Также система правосудия должна вызывать доверие как внутри страны, так и у международного сообщества, и соответствовать международно принятым практикам, поэтому необходимо эффективное сотрудничество с иностранными партнерами.
Один из необходимых этапов – гармонизация нашего законодательства с международными нормами. И вот здесь нужно быть особенно внимательными.
Не секрет, что только будущей ратификации Римского статута Международного уголовного суда недостаточно: нужны также изменения в Уголовный и Уголовный процессуальный кодексы. Но соответствующий закон, недавно принятый парламентом, непоследовательный: мы копируем названия и формулировки из Римского статута, чтобы формально соответствовать требованиям, но не меняем сущности.
Да, в законодательстве появятся преступления против человечности (и это хорошо), но норма по военным преступлениям остается бланкетной, то есть отсылает следователей к около 30 различным международным договорам для обоснования квалификации. И некоторые из этих договоров датируются XIX веком.
И наконец, остается вопрос полноценной специализации в архитектуре системы правосудия – на уровне суда, прокуратуры и правоохранительных органов.
Какие изменения необходимы?
Начнем с судов. На мой взгляд, наилучшим выходом стало бы создание отдельного суда (по типу Высшего антикоррупционного суда по коррупционным преступлениям или так называемого IP-суда относительно прав интеллектуальной собственности).
Посмотрим на нагрузку. Только за 2023 год в уголовное судопроизводство (в частности, посягательство на территориальную целостность и неприкосновенность Украины, госизмена, коллаборационная деятельность и другие преступления) поступило 5539 дел и материалов (рассмотрено при этом 3034). То есть нагрузка объективно велика. И следует учитывать, что большинство дел рассматриваются заочно из-за отсутствия доступа к подозреваемым.
Так что специализация на международных преступлениях не менее необходима.
Это позволит обеспечить то качество расследования и судебных решений, которое вызвало бы доверие международных партнеров.
Чтобы заниматься этой категорией дел, судьи должны пройти прозрачный отбор и соответствующую подготовку. И мотивированные судьи уже есть, так что этот путь выглядит реалистичным. Конечно, он сложнее (требует законодательных изменений и построения инфраструктуры), однако доверие к этому органу и ожидаемая компетентность того стоит.
Что касается органов прокуратуры, то я еще в 2019 году инициировал создание департамента надзора в уголовных производствах по преступлениям, совершенным в условиях вооруженного конфликта (того самого "департамента войны") в тогдашней Генпрокуратуре. Именно это подразделение первым начало систематически работать с международными преступлениями.
Но сейчас и масштаб вызовов, и масштаб преступлений – принципиально другие.
Поэтому представляется целесообразным создание специализированной прокуратуры типа Специализированной антикоррупционной прокуратуры (САП) или специализированной прокуратуры в сфере обороны. Соответственно, таким направлением должен руководить профильный заместитель генпрокурора, который сможет фокусироваться именно на нем (по аналогии с заместителем генпрокурора – руководителем САП). Среди прочего, на такого заместителя генпрокурора можно будет возложить обязанности коммуникации с международными институтами и партнерами в этой сфере, потому что сейчас это занимает львиную долю времени у самого генерального прокурора, а ему еще нужно координировать работу других своих заместителей и руководителей правоохранительных органов.
Сейчас последствиями войны занимаются разные подразделения (и делают это вместе с другими задачами), что порождает проблему различных подходов к методике расследований, а также отсутствие приоритетности расследования именно международных преступлений. Не говоря уже о проблеме отсутствия специальных знаний.
Со следствием ситуация кажется самой сложной.
Выше уже говорилось, что с февраля 2022 года по СБУ учитывалось более 115 тыс. уголовных производств по ст. 438 Уголовного кодекса (нарушение законов и обычаев войны), в которых 390 людям сообщили о подозрении.
Возросло также количество уголовных производств по преступлениям против основ национальной безопасности – сейчас свыше 17 тыс. таких производств (в 2020–2021 годах их количество было около 2600), которыми также занимаются следователи СБУ. А учитывая наши несовершенные нормы по коллаборационизму, эти цифры вскоре могут сильно увеличиться.
Давайте посмотрим на официальные цифры за аналогичный период уголовных производств и количество сообщений из них о подозрении, которые учитывались в других правоохранительных органах: Государственное бюро расследований – 22 629 / 4864 (плюс 73 916 / 7528 – нарушение порядка несения военной службы), Бюро экономической безопасности Украины – 4299/685, Национальное антикоррупционное бюро – 1136/395. При этом также важно учитывать и количество людей, обеспечивающих в своей сфере правоохранительные функции государства: ГБР – 1600 работников, БЭБУ – запланировано до 4000, НАБУ – 700 человек.
Поэтому учитывая, что за время полномасштабного вторжения количество расследуемых службой производств возросло более чем в 20 раз, создание нового органа кажется вполне логичным. Поскольку с такой нагрузкой, как сейчас, темпы расследования международных преступлений просто не могут быть высокими.
Более того: то, что сейчас расследование самых тяжких международных преступлений возложено на СБУ, концептуально неправильно.
Разговоры о том, чтобы забрать у СБУ функцию досудебного расследования, которая не является для нее характерной и приоритетной, ведутся давно и имеют веские аргументы. Но сейчас, во время полномасштабной агрессии, один из аргументов приобретает дополнительный вес.
В настоящее время СБУ вовлечена в противостояние агрессии, что делает ее стороной конфликта. В то время как следственные органы должны быть прежде всего объективными и беспристрастными.
И это дополнительная проблема в вопросе международного доверия к нашим расследованиям.
Создание нового института при правильном подходе и прозрачном отборе (с участием международных партнеров) решит вопрос доверия к таким расследованиям.
А особый статус нового органа должен как помочь снять вопрос оттока кадров и их компетентности, так и способствовать доступу следователей и оперативников в зоны ведения конфликта, где часто нужно как можно быстрее собрать доказательства совершенных военных преступлений.
Дополнительные преимущества новой системы
Изменение системы расследования международных преступлений будет иметь и дополнительные последствия.
По сути, Украина сейчас вынуждена искать и готовить специалистов, в опыте которых в будущем будет заинтересован также весь мир.
Работа в условиях полномасштабной войны – сложный, но, простите за скептицизм, уникальный опыт. Так что в будущем специализированные следователи, прокуроры, судьи смогут работать в международных организациях и органах уголовной юстиции, где Украине очень важно повышать свою роль и авторитет.
Кроме того, Украина сейчас столкнулась с большим количеством преступлений, еще не имеющих полноценной международно-правовой оценки. Ведь современная война существенно отличается от той же Второй мировой, после которой и возникли интернациональные договоры, регулирующие сосуществование стран. Гибридные способы ведения войны, новейшие виды вооружения и другие новейшие вызовы требуют конфигураций и развития интернационального гуманитарного права и превентивных устройств.
И украинские специалисты должны внести свой важный вклад в осовременивание международного гуманитарного права.
На мой взгляд, национальная система расследования международных преступлений должна не только повысить эффективность, но и стремиться стать полноценным элементом будущего гибридного механизма правосудия, который охватит все совершенные на территории Украины международные преступления, независимо от того, кто их совершил.
Создание специализированной инфраструктуры следствия, прокуратуры и судов является лучшим вариантом из возможных в настоящее время.
Однако можно рассмотреть и компромиссные настройки.
В частности, специализацию в пределах существующих органов. Например, в судах специализация может быть реализована начиная с кассации и в местные суды, и областные апелляционные суды по рассмотрению дел о преступлениях, совершенных в условиях вооруженного конфликта (в Украине уже есть схожие прецеденты в сфере ювенальной юстиции).
На уровне прокуратуры это может быть систематизация и усиление работы профильного департамента через создание специализированной прокуратуры. А на уровне Нацполиции – создание департамента по фиксации, расследованию и оперативному сопровождению преступлений, совершенных в условиях вооруженного конфликта.
Вместе с тем, лучше все же выбрать более сложный, но более эффективный путь – построить полноценную архитектуру правосудия по самым тяжким международным преступлениям.
Мы должны это сделать для того, чтобы больше потерпевших были восстановлены в правах и был реализован принцип неотвратимости наказания. А также чтобы реализовать принципы переходного правосудия и дать людям ответы на вопросы о жизни в условиях войны и после достижения мира.
Источник: "Европейская правда"
