+11 Киев
"Я не помню… какой мой автобус был по счету. Когда сняли скотч? Это было еще перед самой границей. То есть зашел представитель ГУР, сказали: "Надо два человека, чтобы взять носилки". Потому что были лежачие раненые еще. Мне разрезали и Игнату... это зам по тылу. И мы с ним потащили носилки. Пришли и, я вам скажу, мы с первой секунды включились в работу", – сообщил Кротевич.
Начальник штаба полка "Азов" отметил, что их встретил омбудсмен Украины Дмитрий Лубинец.
"Лицо знакомое. Я не знаю, где мы, там, виделись и так далее. "Приятно все, хорошо". Я просто разворачиваюсь... Потому что когда мы были в самолете, я слышал фамилии... Я типа думаю, что мы последние. Ну вот все: всех солдат, всех младших офицеров поменяли – и мы последние", – подчеркнул Кротевич.
Он добавил, что начал смотреть за теми военными, кто выходит.
"Половину просто не узнаю. Это счастье. Естественно, это счастье: ты встречаешь своих родных людей, ты рад, что они живы. Но это шок: то, как они выглядят. Это просто шок. Люди потеряли по 40 кг, по 60 кг. У меня первая мысль – это Освенцим. Ассоциация такая была. Нас отправляют в госпиталь, в госпиталь приезжают наши бойцы, которые были эвакуированы вертолетами с "Азовстали", встречают, и мне кто-то говорит: "[командир "Азова" Денис Прокопенко] Редис на свободе". И у меня счастье", – вспомнил Кротевич.
Но, указал он, "это была неправильная информация".
"Редис не на свободе. А потом говорят: "Нет, он в Турции до конца войны". А это изменение условий плена, я скажу так. Он в лучших условиях, чем был, но он не на свободе", – считает Кротевич.
Начальник штаба "Азова" Кротевич: Перед выходом с "Азовстали" все офицеры взяли с собой лезвия под стельку. Если придется – вскрыться. Полный текст интервью
